Последний штрих к портрету

– Что ж, свадьба так свадьба, – сказала она и потрепала Олю по голове. – Разумеется, вы будете жить здесь, у меня, по крайней мере, пока не окончите университет. Тебе будет нужна помощь с ребенком, да и жить вам без меня будет совершенно не на что. Ты должна обещать мне только одно.

– Что именно? – осторожно спросила Оля, не зная, радоваться ей материнской покладистости или огорчаться.

– Если у вас родится девочка, то вы назовете ее в мою честь. Аглая Дмитриевна и Аглая Тихоновна в нашей семье уже были, что ж, готовимся встречать Аглаю Васильевну.

– Ну, конечно, это я обещаю, – легко согласилась Оля, уверенная, что у нее родится мальчик. – Вот только фамилию Васину возьму. Говорят, для мужчин это важно. Мам, то есть ты совсем не переживаешь, что я выхожу замуж за Васю?

Мама немного помолчала перед тем, как ответить.

– Видишь ли, дочь, – сказала она, наконец. – Я по-прежнему убеждена, что твой будущий муж выбрал не тебя, а всю нашу семью, в целом. Он женится на нашей квартире, моих деньгах и связях, твоем образе жизни. Не перебивай, потому что ты сама спросила, и теперь выслушаешь мой ответ. Возможно, он при этом любит тебя. Ты чудесная девочка, умная, добрая, красивая, и, совершая эту сделку, он ничего не теряет. Но, видишь ли, это неважно. Даже если вы разведетесь, даже если ты не будешь счастлива с ним и останешься одна, я не вижу в этом никакой катастрофы. У нас есть возможности вырастить твоего ребенка хоть с Васей, хоть без Васи. И даже неудачный опыт ценен. Ты ни за что меня не простишь, если я разрушу твой брак, потому что ты любишь его, этого прыткого отца твоего ребенка. Любишь и хочешь ему верить. И ты даже представить себе не можешь, как я тебя понимаю. В конце концов, так уж сложилась моя жизнь, что я всегда любила только одного мужчину. Одного, и никто так и не смог его заменить. Я была бы счастлива жить с ним до конца моих дней. И если ты сейчас хочешь того же, что ж, бери то, чего ты хочешь.

Оттого, что мама так искренне и откровенно говорила об умершем папе, Оля расплакалась, горько, безудержно. Бросилась маме на шею, обхватила ее лицо руками, прижалась мокрой щекой к маминой щеке, гладкой, несмотря на скорый сорокапятилетний юбилей.

– Мамочка, спасибо за поддержку, – всхлипывая, сказала она. – И за память о папе спасибо. Мне тоже до сих пор ужасно его не хватает.

Аглая Тихоновна Колокольцева с мягкой улыбкой смотрела на дочь. Глаза ее горели от внутреннего огня, бушующего в крови. Оля в очередной раз подумала о том, какая же у нее красивая мама.

– Все будет хорошо, – сказала Аглая Тихоновна и поцеловала дочь в щеку. – Мы заслужили, чтобы у нас все было хорошо. Мы выстрадали свое счастье, Оля. В нашей жизни наступает новый этап? Что ж, давай откроем всему новому двери.

Глава шестая

Наши дни, Москва

Что-то новое стучалось в ее жизнь, и Катя была готова открыть ему двери. Еще совсем недавно она не любила и боялась перемен, предпочитая новизне привычную стабильность, но этот год крушил стереотипы, ломал привычки, сметал барьеры, на практике доказывая, что нет ничего стабильного, устоявшегося, надежного и неизменного.

Жизнь онлайн напоминала чем-то Зазеркалье, и Катя почти каждый день находила повод почувствовать себя немного Алисой в Стране чудес. Вот только чудеса эти были отнюдь не добрыми. Одни знакомые болели, другие сворачивали общение, которое окончательно перетекало в социальные сети и мессенджеры, сводясь к коротким стандартным вопросам, позволяющим уточнить, что ты еще жив, не более.

Занятия Открытого театра проходили тоже онлайн, и вместо живого диалога, который совсем недавно дарил колоссальный заряд энергии всем участникам, теперь приходилось довольствоваться монологами с компьютерного экрана. Подвисающий интернет лишь усиливал некую искусственность происходящего, отчего периодически становилось жутковато. Словно не живые люди говорили с экрана, а зомби.

К морю было не уехать, по узким улочкам старой Европы не побродить, на сцену не выйти. Съемки фильмов и сериалов встали, и Катя неожиданно была рада почти ежедневным встречам с Владимиром Бекетовым, которые вносили в ее жизнь немного разнообразия, да еще с привкусом детектива.

Сейчас следователь был занят тем, что отрабатывал все связи Аглаи Тихоновны, то есть выявлял тех людей, которые знали о ее магаданской юности и друзьях, а также каким-то странным, непостижимым образом могли пересечься когда-либо с Антониной Демидовой. Получалось, что подозревать можно всех и никого одновременно.

Мирра Ивановна, давняя коллега Аглаи Тихоновны по хирургическому центру, много лет проработавшая операционной сестрой и часами стоявшая рядом с ней за хирургическим столом. О юношеской трагедии Колокольцевой она, разумеется, знала. В дом была вхожа, о том, что объявилась старая школьная подруга, была наслышана по телефону, и с нетерпением и любопытством ждала дня рождения, чтобы на эту самую подругу посмотреть. Любопытно же наблюдать, как заново учатся общаться когда-то близкие люди, вся жизнь которых прошла по отдельности.