Последний синклит

— Несколько лет, — односложно ответил Полынов. Он получил свой стакан и сделал большой глоток. Полынов стоял между Элизой Холдер и Дронго. Быстро наклонившись к Дронго, он с неожиданной злостью сказал:

— Напрасно вы приехали! Здесь вам ничего не светит. Это вам не Москва.

— В каком смысле? — спросил Дронго.

— В том самом, — ухмыльнулся Полынов. Элиза, очевидно услышав русский язык, повернула голову, взглянув на Дронго. У нее были красивые темные глаза.

— Я думала, что вы индус, — неожиданно сказала она.

— Почему? — удивился Дронго.

— Не знаю, — пожала она плечами, — я вас представляла себе иначе. Когда посылали приглашение в Москву, мне казалось, что оттуда приедет совсем другой человек.

— Это вы посылали приглашения? — сразу переспросил Дронго.

— Нет, — холодно усмехнулась она, — я не посылала приглашений. Просто для вас было приготовлено письмо в посольство Великобритании, а отправлять почту — моя обязанность. С остальными экспертами было легче. Кроме Симуры, никому не требовалась специальная виза. А приглашениями занимались мистер Тиллих и миссис Бердсли.

Со своего места встал Важевский и подошел к ним.

— Мне мартини, — попросил он бармена и, уже обращаясь к Дронго, сказал:

— С самого утра я хочу у вас спросить про одного человека. Мне рассказывали в Варшаве, что в восьмидесятые годы вы работали с самим Купцевичем. Это верно?

— Адам Купцевич? — уточнил Дронго. — Да, это мой друг.

— И вы с ним работали?

— Мы провели вместе одну операцию, — признался Дронго.

— В результате которой стали известны на весь мир, — пробормотал, улыбаясь, Важевский. — Говорят, что вы смогли разоблачить даже осведомителя наркомафии, внедренного в структуру комитета специальных экспертов ООН. Вас называли «голубыми ангелами»?

— Это было давно, мистер Важевский, — устало ответил Дронго, с ужасом подумав, как действительно давно это было, — и в результате нашей операции сначала мы потеряли своего друга, а потом Адам потерял любимую женщину. И лишился обеих ног.

— Но о вашем феноменальном успехе… — не сдавался Важевский.

— Не будем об этом, — попросил Дронго. — А с Купцевичем мы действительно друзья.

— Вам нужно было остаться в Москве, чтобы не растерять свой авторитет, — снова упрямо буркнул Поленов по-русски.

Элиза молча взглянула на них. А Важевский, очевидно понявший, что именно сказал Полынов, всплеснул руками:

— О чем вы говорите, Полынов? Разве можно было отказаться от такого предложения?! Любой из нас готов работать даже бесплатно в компании таких мастеров.

— И вы тоже? — недоверчиво спросил Никита.

— Разумеется. Это же такая наука! Как вы можете даже сомневаться.

Хотя… — Важевский подмигнул Полынову:

— Хороший гонорар имеет стимулирующее воздействие.

Элиза что-то тихо сказала Полынову и, кивнув Дронго с Важевским, отошла от стойки бара.

— Красивая женщина! — восхищенно пробормотал Важевский, проводив ее взглядом. — Куда она пошла?

— К сэру Энтони, — пояснил Полынов. — Она каждый вечер заходит к нему в номер, чтобы получить указания на следующий день.

— Если бы старик был чуть помоложе, она наверняка оставалась бы в его номере на всю ночь, — прошептал Важевский. — Завтра я с вами поговорю, Полынов. Мне интересно, что вы обо всем этом думаете.

Дронго и Полынов были высокого, почти одинакового роста, тогда как Важевский доходил им лишь до плеча. Он встал со стула, взял свой мартини и пошел к другому столику.

— Почему вы так упрямо считаете, что мне не следовало приезжать? — спросил Дронго, снова переходя на русский язык.

— Посмотрите на этих типов, — тихо ответил Полынов. — Они же все одна компания. Знают друг друга тысячу лет. У них одни привычки, одинаковые квартиры, одинаковые машины, даже похожие парикмахеры. А вы прилетели сюда и хотите что-то понять? У вас ничего не выйдет. Пусть Робертом Чапменом занимаются Хеккет или Доул, они знают психологию своих соотечественников. А у нас все равно ничего не выйдет.

— Со свиным рылом в калашный ряд? — уточнил Дронго.

— Да, — чуть помедлив, ответил Полынов, — если хотите, да. Вам не следовало сюда приезжать. Не обижайтесь, в конце концов вы поймете, что я прав. Здесь нас терпят только как водителей или слуг. Это другой мир, в который нас не пустят, даже если мы будем богаче всех. Для этого нужны сотни лет традиций.

— Это у Чапмена традиции? — изумился Дронго. — У этого фермера из Айовы есть традиции? Даже если он сенатор. Не смешите меня, Полынов!

— Есть, — упрямо вздохнул Полынов, — у них есть то, чего нет у нас. Они научились уважать законы, платить налоги, у них другой образ мыслей. Скажите кому-нибудь из наших ребят, чтобы он через год заполнил налоговую декларацию и заплатил все налоги. Он рассмеется вам в лицо. Мы совсем другие.

Дронго взглянул на своего собеседника:

— И с такими мыслями вы работаете начальником охраны?