Последний солдат королевы

— Катрина должна жить! — процедил он сквозь зубы.

— Я понял, понял… — поднял примирительно вверх руки Маркус. — Эй, Олай!

Позвал он некроманта, который выпустил на пол своего Кроху, который виляя хвостом весело носился по склепу.

— Давай уже, проводи свой обряд. Нам надо спешить, — Флеминг оперся на крышку саркофага и стал с интересом наблюдать за действиями некроманта.

Тот медленно подошел к лежавшей Катрине. Внимательно вгляделся в ее холодное бледное лицо, потом легким свистом подозвал к себе Кроху. Щенок в одно мгновение оказался рядом с хозяином и доверчиво прыгнул ему на руки. Заскулил радостно, предвкушая действо, которое ему так нравилось.

— Ушад Йаватсв, ушад Йаватств! — несколько раз прокричал Олау, продолжая гладить щенка, который подвывал в такт словам некроманта. Потом Олау провел сделал несколько пассов над лицом Катрины и выпустил на нее Кроху. Тот несколько расстерянно поводил носом, потом решительно лизнул покойницу в щеку. Еще влажная кожа матово поблескивала в темноте склепа, постепенно розовея.

Маркус Флеминг удивленно присвистнул, не в силах сдерживать свои эмоции.

— А Олау-то наш совсем не промах… — пробормотал он, наблюдая как в Катрину понемногу вливается жизнь.

Она входила в нее будто тоненький ручеек. Уходила прочь с лица блеклая синева, уступая место вполне здоровому цвету лица. Будто тоненькая струйка воды, ручеек жизни аккуратно спустился по шее в ложбинку на высоко из-за корсета поднятой груди. Ресницы правительницы Рура дрогнули. Рука непроизвольно шевельнулась под парчовым покрывалом.

Редгорд бросился к гробу и упал на колени.

— Катрина! — позвал он ее.

Мать Виктории вдруг вся задрожала всем телом, будто в припадке падучей, выгнулась дугой под напором насильно влитой в нее жизненной силы, а потом бессильно рухнула на свое ложе, захрипела и открыла свои черные глаза.

— Где я? — она огляделась по сторонам. Потом ее взгляд упал на ряды гробов и свое тело покрытое парчовой накидкой. Оглянулась на стоящих в сторонке двоих мужчин.

— Кто вы? — потом будто что-то рассмотрела и поняла. — Редгорд? Ты? Что ты тут делаешь? Где я? Почему на мне этот наряд? Где Эдвард?

Старейшина поднялся с колен. По его лицу текли слезы, а он и не думал их скрывать. Просто молчал и любовался сидящей перед ним Катриной. Бледной, в нелепом погребальном одеянии. Но живой! И все такой же прекрасной.

— Редгорд!

От этих слов он будто бы очнулся. Встряхнул головой, отгоняя наваждение. Вопрос про Эдварда больно ударил по его самолюбию, но усилием воли он сдержался.

— Катрина, ты долго спала… Чары… Злые чары… Не было раньше способа их преодолеть… — он конечно же не стал ей говорить всю правду, предпочитая выдумывать на ходу. — Только сейчас…

— Почему я в склепе?

— Чары, — пожал плечами Редгорд, видимо не зная чем все это объяснить.

— Так! — все в свои руки взял Флеминг. — Хорошо, что мы победили чары, только думаю, что вам необходимо поговорить в более спокойной обстановке, а не в мрачном подземелье.

Маркус решительно направился к выходу. Редгорд помог Катрине вылезти из гроба, а потом и поддержал ее за руку. Мышцы, отвыкшие от работы, поначалу отказывались повиноваться.

Уже на самом входе Катрина обернулась.

— А тот мрачный мужчина с собачкой? Как же он?

— Он все тут закроет и присоединится к нам, — старейшина мягко взял за локоток королеву и вывел из склепа на солнце.

* * *

Орлинка расстерянно переводила взгляд с одного мужчину на второго. В его голове никак не укладывалось, что перед ней стоят те самые люди, которые шесть лет назад спасли ее у берегов Великой реки, когда храм Кремь разграбили орки Роммеля.

— Как вы здесь оказались? — пораженно наконец-то вымолвила она.

— Пришлось немного постараться, — небрежно бросил Алкасар, освобождаясь от длинного балахона и присаживаясь на единственный в комнате стул.

— А…

— Это тот самый Саша Суворов — пришелец из прошлого, которого нам когда-то удалось вызвать, — пояснил колдун, — Рур снова в опасности, и нам нужна его помощь…

— Я слышала что-то, но, друзья, я живу неделю почти как в тумане. Что-то делаю, куда-то иду, но кажется пока не осознаю ничего… — Орлинка расстерянно присела на краешек кровати, а Суворов так и остался стоять, закинув руки за спину, будто арестант, он начал выписывать по комнате длинные круги.

— А вот с этого места поподробнее, — радостно воскликнул Саша, подняв вверх указательный палец.

— Все началось перед праздником весеннего равноденствия… К нам забрел старец из восточных провинций. Ситха кажется… — задумалась Орлинка. — Тогда я впервые почувстовала себя плохо. После целый день выпал у меня из памяти.

— А что стало с королевой? — вырвалось у колдуна, и в этот момент он поймал на себе злой взгляд Суворова. Что было делать? Он не мог заглушить, то чувство, которое горело у него в сердце к Виктории.

— Госпожа приехала на праздник, но неотложные дела государственной важности неожиданно оторвали ее от дел, — Орлинка вдруг изменилась, стала казаться выше и взрослее.

— Что за дела? — небрежно спросил Суворов, не замечая, как злым огнем загорелись черные глаза жрицы.