Последний сон ее смертной души

— Полиция ничего не сделает. Дзунуква официально не существует, а Элиза не заявит о нападении. Мы отведем его к костру, — он отодвинулся и встряхнулся, как собака, вышедшая из реки. И кофта Пита вдруг стала мокрой только от нервного пота.

— Что за…? — глаза Пита расширились еще сильнее. Кен захрустел костяшками, жутких когтей не было видно.

«Все-таки иллюзия. И хорошая».

С каких пор Кен был так силен? Мой кицунэ растянулся на диване Марлин. Красные пятна появились на его щеках. Ладно, может, не так силен. Он явно устал.

Марлин смотрела на мужчин по очереди, явно хотела подойти к Питу, судя по дрожи ее нижней губы. Даже подонок-неонацист не мог убрать доброту моей сестры.

— Идем, Мару-чан, — сказала я сестре, потянув ее за локоть. — Кен тут разберется. Тебе нужно собрать сумку на ночь. Ты останешься с нами, пока Кваскви не разберется с друзьями Пита.

— Мне не нравится, как ты говоришь «разберется».

— Он — Нордваст Уффхейм. Они есть в списке нарушителей ФБР.

Я повела Марлин в спальню, строго посмотрев через плечо, надеясь, что Кен правильно понял приказ убрать Пита, пока моя сестра не сломалась. Когда это произошло в прошлый раз, она позвонила в полицию. Это добром не кончилось.

— Я дура, — сказала Марлин, сев на край идеально застеленной кровати. Я устроилась рядом с ней, обвила рукой ее плечи. Она вздрогнула. — Кто ты и что сделала с моей сестрой?

Я фальшиво рассмеялась.

— Да, все эти штуки Иных жуткие, но… для меня так лучше, знаешь? Я не так сильно боюсь того, какая я.

— Я тебя боюсь.

Я опустила руку.

— Я — все еще Кои.

— Знаю. Бакаяро, — японский эквивалент «тупой головы», так папа звал нас, когда возмущался без злости. — Что ты сделала с Питом?

Я посмотрела на ее лицо, пытаясь понять, хотела ли она ответы, или стоило сочинить мягкое объяснение, которому она поверит. Но я не хотела врать Марлин. Я уже не была королевой отрицания.

— Я забрала у него фрагмент сна и съела его.

Марлин сжала простыню, от этого сдвинулись подушки в изголовье. Она с дрожью прошептала:

— Не верится, что ты ответила мне.

— Ты настырная и властная, — сказала я и склонила голову. — У тебя плохой вкус в плане программ по телевизору и парней. «Воздействие»? Серьезно? Это только из открытого интереса.

Уголок рта Марлин приподнялся. Ее одержимость к шоу, снятым в Портлэнде, была моей любимой темой, чтобы поддразнить ее.

— Да, я смотрела в эти дни много «Гримма».

— Ты всегда была моим безопасным речным дном. Посреди проблем с Иными, снами, иллюзиями и драконами, как Улликеми, вы с папой были тем, к чему я возвращалась.

Марлин медленно дышала от шока. Я, королева отрицания, избегала таких разговоров как чумы. Она была моим якорем, и я сделала бы все, чтобы ее защитить. Защитить папу. Даже могла забирать фрагменты у подонков. Кои-параноик сказала:

«А если Кваскви попросит меня забрать фрагмент у невинного человека как Брайан, чтобы защитить Марлин? Где мораль?».

Я поежилась. Пока что мне не приходилось делать такой выбор.

— Ты — моя сестра, — сказала Марлин так, что это означало, что мы как-то разберемся с проблемой с Питом. Она печально улыбнулась мне. — Я просто хочу, — она сглотнула ком в горле, — чтобы мама была тут.

— Да, — сказала я, вспомнив день в больнице почти в конце, когда мама говорила, почему назвала меня Кои — для нее карп был сильным, долго живущим, выживающим. — Думаю, она знала.

— Наверное, — сказала Марлин. — Это же она вышла за папу, — она встала и прошла к шкафу, взяла цветочную сумку с верхней полки и стала открывать выдвижные ящики. Я покачала головой. Даже ее нижнее белье было аккуратно сложено. И по цвету. Через пару минут сумка была готова.

Ее грудь поднялась от тяжкого вдоха.

— Ладно, — сказал властный центр моего сердца. — Пора в бой.

— Любой мог поддаться соблазнению Пита, — мягко сказала я. — На то это и соблазнение.

— Ты не поддалась бы, — резко сказала она. — Кен — первый парень, прошедший мимо твоей защиты со времен гормонов старшей школы. Я всегда жалела тебя за то, что ты была одна. Но теперь я вижу, как заманчиво окружить сердце такой защитой.

— Все будет хорошо, — сказала я.

— Но сначала станет еще хуже.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Кен сообщил Кваскви о Пите. Они быстро поговорили, Кваскви кричал в телефон, и Кен сдерживался. Марлин занялась приготовлением латте в ее сложной кофе-машине, чтобы отвлечься, ее лицо было того же цвета, что и молоко.

Джордж и Генри приехали на Субару и утащили возмущающегося Пита в машину с мешком на его голове в стиле мафии, Кен шел рядом и создавал иллюзию тумана, чтобы соседи Марлин не напугались.

Генри пытался убедить Кена, что нам стоило вернуться в отель.

— Кваскви уже знает, что вы в…

Джордж ткнул его локтем в ребра и кивнул на машину с Питом на заднем сидении.

Я шлепнула себя ладонью по лбу.

— Сойки, — сказала я. — Ох, одна из них, наверное, следит и за папой.