Последний сон разума

– Ах, что же делать? – волновалась Дикая. – Врач уже ушел, а ребенок наверняка обморозился!

– Не волнуйся, милая! – успокаивала Кузьминична, сама вырастившая двоих и работающая в Детском доме почти тридцать лет. – Сейчас мы его тщательно оглядим.

Найденыша положили на стол для пеленания, включили сильную лампу и рассмотрели.

– Выглядит, по-моему, обыкновенно! – констатировала Кузьминична, трогая своей мягкой ладонью тельце мальчика. – Температура вроде нормальная! Видать, только что подбросили!

– Надо милицию вызвать! – предложила воспитательница.

– Зачем?

– Как зачем? Ведь ребенка подбросили!

– Ну и зачем милиция-то? Не понимаю!

Кузьминична пеленала мальчика.

– Чтобы разобрались в преступлении!

– Сейчас они бросятся искать мамашу подкидыша! Бросят смотреть футбол, пить водку, перестанут тискать своих жен, и все на поимку нерадивой мамки! К тому же мальчишку не куда-нибудь, а к Детскому дому подкинули! Здесь ему и место!

– Да мне и положить его некуда! – возразила Дикая.

– Ишь, глазенки какие раскосые! – любовалась Кузьминична. – Китайчонок, что ли?.. Положишь пока к старшим, у них место есть.

– Да?

– Точно-точно. Так оно вернее будет! Утро вечера мудренее!

– Ну хорошо!

Дикая была не совсем уверена, что поступает правильно, но все же взяла малыша, машинально поцеловала его в личико и отнесла в комнату к десятилетним, которые были в Доме старшими, а там уложила найденыша в свободную кровать.

Мальчишка зевнул во все лицо и тут же заснул.

Воспитательница еще долго стояла над ним, спящим, пока кто-то из детей в комнате не проснулся и не спросил:

– Кино Владленовна, у нас что, новенький?

– Спи, спи, – прошептала Дикая. – Завтра все узнаете!

Повариха Кузьминична уходила спать домой, к мужу, тогда как молодая воспитательница по обязанности должна была оставаться ночевать в Доме, да и мужа у нее не было, тем более детей, а выросла она сама в Детском доме № 15, который и был ей домом. Вот как все.

Родителей Кино Владленовна не помнила и поступила на государственное воспитание в возрасте трех лет; не знала даже своего имени, была слаба здоровьем и пугалась всего на свете. По этому поводу ей, рыжеволосой девчонке, присвоили вместе с именем Марина фамилию Дикая. Владленом же был сантехник, единственный человек, которого малышка не боялась, а наоборот, тянулась, как к защитнику. Отсюда и Владленовна…

Воспитательница Дикая отправилась спать в свою комнату. Переоделась в ночную рубашку с цветочками на тканьке и совсем стала похожа на пятнадцатилетнюю, хотя ей было за двадцать, легла молодая в постель и взяла с тумбочки книгу в бумажной обертке, под которой на обложке стояло название «Три товарища». Марина зачитывалась этим произведением и мечтала точно о таких, высоких в своем накале, отношениях.

Дикая прочитала три страницы, когда усталость за-крыла ее глаза, книжка выскользнула из рук и тихонько упала на пол, устланный истертым ковролином…

В палате, куда положили найденыша, не спали.

Всем было интересно, кого судьба забросила к ним в коллектив.

Жора Сушкин, толстенький пацан десяти лет без двух месяцев, наклонился над постелью новенького и констатировал для всех:

– Он косой!

– Спит? – спросил кто-то.

– Дрыхнет, – ответил Жора. – Во, косой-то!..

– Сколько ему?

– Салага!.. Год, может быть…

В голосе Жоры звучало презрение.

– И чего к нам косого положили! Лучше бы к девчонкам!

Неожиданно найденыш открыл глаза.

– Проснулся, – комментировал Жора. – Глаза-щелки! Фу!

– Кино Владленовна ругаться будет, – сказал кто-то испуганно.

– А что мы такого делаем?

Толстый Жора наклонился над новеньким.

– Ты же орать не будешь?

Младенец лежал тихо, только глазами моргал. Он был спеленат по рукам и ногам, как и положено младенцам.

– Шишкин, – поинтересовался Жора, – у тебя ведь фонарь есть?

– А что? – отозвался Шишкин.

– Говорят, что у косоглазых кожа желтая. Поглядим?

– Чего ты ему спать не даешь? Он еще маленький.

– Фонарь жалко, что ли? – разозлился Жора. – Так и скажи.

– Не жалко, – со вздохом ответил Шишкин. – Только вот батарейки слабые…

– Ничего, мы только на кожу посмотрим, и все…

Через кровати толстому мальчишке передали фонарик, но прежде чем включить его, исследователь потянул за пеленки новенького, обнажая младенца.

Найденыш никак не проявлялся, молчал, не шевелился, лишь смотрел бесстрастно на Жору.

– Включаю фонарь! – предупредил толстяк.

– Давай! – поддержали товарищи.

Луч света, пробежав по палате, выхватив из темноты детские лица со сверкающими от любопытства глазами, уткнулся в голое тело новенького.

– Ну что там? – спросили.

– Желтовата кожа, – подтвердил Жора. – Ненашенский!

При слове «ненашенский» в толстом мальчишке почему-то проснулось раздражение. Все «ненашенское» было чужим, а значит, враждебным. А от всего враждебного нужно защищаться!

Жора не мог отдать отчет своим действиям. Сейчас он был похож на звереныша, защищающего территорию. Толстяк потянулся к найденышу и ущипнул его за голый живот.

– Вот тебе! – произнес он.