Семен Исаакович Кирсанов

Последний современник

Последний современник

Поэма

Итак, повернем истории карусель,

Как сказал Жан-Жак Руссель…

– Прстите, товарищ, не Руссель, а Руссо.

– Хорошо, повернем колесо.

Вольпин

1

Я свой корабль   на север вёл,на север…   далеко…Ворочался,   как черный волна бойне,   ледокол.Крепился Цельсий   худ и хмур,и, сжавши ртуть   в комок,так низко пал,   что Реомюрего достать   не мог!На пуговицы и очкиветвистый   лег налет,и я, остекленев почти,как мамонт,   лег на лед.И чуял

  зыбкой льдины      крен,и тихо подмерзал,друзьями брошенный Мальмгрен –снежинками мерцал.Я дрыхнул   массу тысяч летв постели   белых глыб,и оставляла   в небе следдорога   звезд и мглы.Когда же   я продрал глаза,(не дождь!   не лёд!     не зной!) –белел пятиугольный зал   больничной белизной.– Спасли…   Не Красин ли?      Но ах!Но – грудь моя нага…Сиделка – галка   в головах,и два врача   в ногах…– Ну, что же!   Выспался часок!Но этот дом –   он чей?Но голос   тихий, как песок,

шуршащий шаг   врачей?Лежу,  и явно без кальсон.Опущен стыд   ресниц….Я бы  подумал:     – Это сон! –когда-б я не проснись.Вот календарь.   И отворяглаза,  взглянул наверх:Три пары букв   календаря –МАЙ.   ПЯТИСОТЫЙ ВЕК.– Вот это выспался!   Сияоказия чудна!Что ж! Пятисотый век!   И ярукой ищу судна.Но нет судна   у этих дядь!Невыносимо мне!Они-ж не пьют   и не едят,у них желудков нет.Я, озабоченный   бельем,ищу, хотя б забор!

И вижу:   не забор –      мильон,мильард!   бильардных лбов.Я голый   прячусь по углам,и слышу   крик врача,без помощи   катодных лампсильней громов   крича:  «Аано дао       Амбио  Эора паоадо,  Теаро? ао! аио,  Анабиои, ао!  Каиоэо? Эоту  Миэи аниою»   А я стараюсь      наготуприкрыть   хоть простынею.Но два  безротых молодцаберут меня   на вынос,зал щупает   мои глазаи руки,   и невинность.Глазеет   пятисотый век

распущен   и разнуздан.Пустите!   Я же человек!Я только что   проснулся!А дальше   улицей текла,медлительно слабав одеждах   тонкого стекласпокойная толпа.Их небледнеющие днив стекло   погружены,глаза-ж   настолько холодны,что словно   не нужны.Растительности   никакойв стране   Стеклянных Дуг.На площади   под колпакомстоит  последний дуб,и движимые рычагом   Центрального Ума –как солнечные часы,   ворочаются дома!..

декабрь, 1927 г.

2