Последний торпедоносец

Казаки, среди которых было больше половины вооружённых — и не нагайками, хотя пока и не «калашами» — развернулись фронтом, мешая ОМОНовцам окружить площадь. Женщины и младшие ребята не уходили, толпились за спинами старших. Игорь заметил, что в толпе много отдыхающих, таких же озлобленных, как и сами казаки. ОМОНовцы неуверенно переглядывались — их было намного меньше, а перед ними были не футбольные фанаты, не деды-«ахтивисты» с портретами Ленина и Сталина — здоровые молодые мужики, у каждого за спиной — армия… И опасно — и свои, как ни крути. Со стороны казаков сыпались многоэтажный мат и жуткие угрозы. Подъехали несколько телевизионных передвижек.

— Мужики! — орал командир ОМОНа. — Ну мужики же!!!

Его крыли по матушке:

— Мы тебе, итить твою, не мужики, а казаки!

— «Господа казаки» к нам обращайся, мурло!

— Счас пойдём и всех бородатых по аулам на вяленку поразносим!

— «Губа», сука, иди сюда, отвечай народу!

— Камеры в дом! В дом камеры! Пусть снимают!

— Ментовозки на х…й! Сожжём к чертям, вот вам крест!!!

— Атаман! Иргаш, Тимоха! Говори!

— Атаман, давай!

— Тихххааа, казаки, атаман говорить будет!

Отец Таньки (она сама стояла в толпе, держась за плечо Генчо) вышел между ОМОНом и казаками. Повёл ладонью, стирая остатки шума. Его голос — резкий, с металлическими нотками, неприятный — легко донёсся до всех углов площади:

— Короче. Дело такое. Вот мы тут стоим. Нас, казаков, много. С нами греки, болгары, сербы, немцы. Все с нами. Мы на этой земле хозяева. Мы вас, — он махнул в сторону губернатора и ОМОНовцев. — кормим со своих рук. И кто к нам с добром — тем мы со всей душой. Но кто в душу нам харкает… — он поднял кулак. — Я в войско завтра поеду. Это я громко говорю, чтоб, если что со мной по дороге случится — знали, из-за чего. С Громовым[36]

буду говорить. И, если ты, — он указал на губернатора, называя его на «ты», — нам поперёк станешь и будешь, как раньше, себе на х…й турецкую чалму мотать — мы и тебя с турками в одной говённой яме закопаем. Вот наш приговор. Любо, казаки?! — крикнул он, поворачиваясь.

– ЛЮБО-О-О-О!!! — взревела площадь.

— Ар… ар… арестуйте его! — побагровел губернатор, бросив взгляд в сторону телевизионщиков и с радостью убедившись в том, что там присутствуют только «испытанные строевые кони демократии» — они всё подадут, как надо…