Последний Воин Духа

Все поздоровались, и даже Джон на сей раз не оплошал. Следом из замка показалась мама Арталиэн Мария и её друг Фрэнк. Когда они подошли, обменялись со всеми приветствиями и расселись за стол, граф поднялся с бокалом в руке и произнёс:

— А теперь, когда все в сборе, и наше ожидание наконец окончено, позвольте поднять скромный тост за знакомство.

Поначалу участники Союза были не очень активны, и уж тем более не высказывали никаких своих радикальных идей вроде продажи замка и организации очередного Live Aid[54] на вырученные средства. Даже Уолтер помалкивал, налегая всё больше на мясо. Стол ломился от угощений. Легче было назвать чего там не было, чем перечислять все расставленные яства и их вкусовые достоинства. Арталиэн занимала место рядом со своей матушкой Марией и вела с ней почтительную беседу. Время разлучило бывших когда-то очень близкими мать и дочь. Теперь они общались просто как хорошие старые знакомые, не видевшиеся целых десять лет. Мария не принимала большого участия в воспитании Арталиэн, так как переехала к Фрэнку ещё когда её дочери не было пяти. Поэтому самыми близкими родственниками для Арталиэн были бабушка с дедушкой.

Граф, восседавший во главе стола, незримо командовал застольем как опытный полководец, бывает, руководит сражением из своего шатра. Несмотря на впечатляющую длину стола, у него была информация обо всём, происходящем в самых удалённых от него уголках пиршества. В нужный момент он произносил пару слов или просто отпускал шутку, и неспешная беседа снова начинала журчать в саду, прервавшись было, как ручеёк, набежавший на запрудившую русло корягу. Граф просто выжидал, пока вино не возымеет своё действие на людей. Чарльз беседовал с Фрэнком, Анна болтала с ребятами, пока что предоставленными самим себе. Ни Чарльз, ни Уолтер не замечали на себе никаких оценивающих взглядов семьи Хорнсбари и радовались этому. Постепенно они освоились и стали чувствовать себя менее скованно. Граф, казалось, только и ждал этого момента.

— Юные джентльмены, и ты, Чарльз! — обратился он к гостям. — До меня дошли слухи о вашей героической осаде крепости в Рибчестере на Новый Год! Говорят, бой был упорным. Но наши храбрые защитницы из рода Хорнсбари отстояли крепость!

— Вы прекрасно осведомлены, граф! — чуть склонил голову Чарльз.

Граф едва заметно кивнул в ответ и продолжил:

— Особенно меня порадовал интерес Джона и Уолтера к старинному, можно даже сказать — древнему оружию. В одиночку броситься с секирой на укреплённую крепость — это достойно восхищения. Именно так, в открытую и воевали бесстрашные воины древности — викинги.

— Благодарю вас, граф, — ответил Джон. — Двойная секира действительно сильно занимала меня и моё воображение. Но она была слишком тяжела для меня — поначалу я даже не мог её поднять. Но крепкий магический напиток из Кольца Всевластья на время удесятерил мои силы…

— И ты, словно грозный нурман, ринулся с секирой в замахе… Ах, да малышка Дженни! Она всё ещё играет в эльфов. Что же подлила она в качестве наполнителя в Кольцо Всевластья? Госпожа Арталиэн, поди ж ты! — и Годрик засмеялся густо, заухал.

Мария вздрогнула при упоминании Кольца Всевластья. Ведь когда-то и она… Когда-то она с маленькой дочерью ездила в гости к самому Профессору[55], она носила эльфийские одежды. Когда-то. Ей взгрустнулось. Через непродолжительное время после той поездки, она повстречала Фрэнка, обвенчалась с ним с согласия своего отца и уехала из замка Хорнсбари. С тех пор у неё началась совсем другая жизнь. Толкин и мечты были забыты. Она занялась тем, чем занимались её предки на протяжении многих поколений — написанием картин. Погрузилась в мир галерей, выставок, богемных вечеринок, время проходило в неспешных беседах с Фрэнком об искусстве. Всё это имело свои прелести, но исчезла какая-то искра, небывалая, внезапно охватывающая радость от осознания себя живого-живущего, внезапно проснувшегося или разбуженного на дикой лесной поляне, где вокруг только природа и такой прекрасный, чуждый и манящий одновременно мир… С переездом же к Фрэнку жизнь Марии растеряла краски, и хотя их было так много на её холстах — самых разных — былого чувства жизни уже не возникало.

Арталиэн сидела с невинным взором и улыбалась дедушке. Да, такая величественная предводительница Союза всегда будет маленькой внучкой для грозного графа. Впрочем, сегодня граф был открыт для общения и имел весьма бодрое расположение духа.

— Ну расскажите уже, чем вы живёте? Чем заняты ваши умы и сердца там, в далёком Рибчестере? Ведь у вас неспроста такая дружная компания. Что-то ведь вас объединяет?

— Верно, дедушка. Нас собрала вместе любовь к искусству, — уклончиво ответила Арталиэн, не желая затевать ненужный разговор. — Мы с Анной рисуем, Чарльз и ребята немного пишут стихи, сочиняют музыку на гитарах.

— А что за журнал, о котором ты упомянула в одном из писем?

Арталиэн слегка замялась:

— Это издание об искусстве…