Последний выдох

Он расправил облаченные в пиджак от «Армани» накачанные на тренажере плечи и откинулся назад, вздернув подбородок.

И спинка его роскошного кресла от «Макки» испустила резкий пронзительный звук, как будто его хозяин громко и продолжительно пукнул. Пораженный клиент чуть не вскрикнул.

Стрюб почувствовал, что его лицо вспыхнуло, но, сидя все так же прямо, сказал:

– На сегодня – все.

– Но как же с разделом имущества…

– На сегодня – все, – повторил Стрюб. Завтра этот папаша, конечно, потребует заменить адвоката.

Один шанс из двух миллионов на то, чтобы стать человеком. Он мог бы работать со студиями, прославиться делами для знаменитостей. «В бассейне с кинозвездами», как в той песне. Он мог бы начать как представитель Брэдшоу.

Клиент встал.

– И в котором?..

– Мисс Мередит сообщит вам время. «Я имел с ним дело в семьдесят четвертом и семьдесят пятом годах, через десять с лишним лет после того, как он расстался с шоу-бизнесом, – думал Стрюб. – У меня куда больше шансов опознать его, чем у любого из его старой голливудской шоблы».

Он сохранял свою величественную позу, пока клиент не покинул кабинет. И лишь после этого позволил себе резко обмякнуть. Сегодня он сможет проверить адрес в Санта-Ане.

И, возможно, даже в Лонг-Бич.

Лоретта Деларава снова расплакалась, а в таких случаях ей всегда требовался сэндвич с ветчиной и сыром. Она сидела у окна в «Променад-кафе»; сквозь стекло она видела за голубой гладью Пасифик-террас-харбор низкий горизонт Лонг-Бич с забитой суденышками гаванью Даунтаун-Лонг-Бич, похожей на приделанный к ножке ковер с бахромой, усыпанной конфетти.

Она предпочитала есть в служебном кафетерии на палубе «C», на корме, четырьмя палубами ниже, но теперь не могла заставить себя пойти туда.

Когда «Куин Мэри» была океанским судном, служебное помещение на палубе «C» было баром для команды, именовавшимся в обиходе «Свиньей и свистком», и ей нравилась воздушная яркость современного кафетерия, где молодые джентльмены и дамы в униформе гидов, весело болтая между собой, несли подносы к белым столам, а вот неприятных туристов не было. Но, отправившись туда вчера, а перед этим – позавчера, Деларава оказалась в низком темном зале, с мишенями на стенах и с длинными деревянными столами и скамейками, забитыми мужчинами, часть из которых была в передниках, а часть в строгих пиджаках с черными галстуками. Мужчины, сидевшие за ближайшим столом, изумленно уставились на нее поверх пинтовых кружек темного пива. Она не могла ничего расслышать сквозь пульсирующий гул и вибрацию, которые, казалось, проходили сквозь пол, и поняла, что это был шум винтов судна, от которых ее отделяли три палубы.

Это был старый «Свинья и свисток», который она видела-таки, как в… шестидесятые? Или, черт возьми, в тридцатые?

И вчера поздно вечером она вышла из каюты и направилась по не застеленным ковром ступенькам вниз, на палубу «D», остановилась около закрытой носовой кухни для команды и посмотрела в сторону кормы вдоль длинного, тускло освещенного служебного коридора, который в былые времена носил (среди команды и обслуги) имя «Дорога на Бирму» и, как говорили, тянулся до старой кладовой белья и спальных принадлежностей и тяжелых машин, приводивших в движение кормовые лифты. И в этом полумраке она услышала издалека одинокое побрякивание и рокот, а когда набралась решимости и все же прошла немного по широкому коридору с красным полом и стенами, выкрашенными до пояса зеленым, а выше бежевым, почти перебегая от одной голой лампочки, висящей среди труб и вентилей над головой, к следующей, она видела крошечные фигурки, мелькавшие на одном из дальних островков желтого света, детей в красной форменной одежде с фуражками на головах – она всмотрелась в них, выглянув из-за края массивной стальной раздвижной двери, и в конце концов поняла, что это были призраки посыльных на роликовых коньках, все еще раскатывающие по старой Дороге на Бирму, выполняя давно просроченные поручения.

Она поспешно ушла и поднялась по лестнице в свою каюту на палубе «B» и заперла дверь и много часов дрожала на кровати под наглухо закрытым иллюминатором, прежде чем сумела заснуть.

Сэндвич оказался очень вкусным, с кружками помидора и базиликом между ломтиками ветчины и сыра, и она заставила себя откусить еще кусок.

Человек, сидевший за столом напротив нее, помахивал карандашом над белыми картонками с раскадровками.

– Лоретта, вы не заболели?

– Я в полном порядке, Джин, – пробормотала она с набитым ртом и неопределенно махнула свободной рукой. – Устала. Послушайте, у нас уже есть хороший метраж, отснятый на нижних палубах – каюты команды, носовая часть, где во время войны размещали солдат, – знаете ли, все это послужит замечательным контрастом. Всему гламуру верхних палуб.