Последний выдох

– Журналы, – сказал затем мужчина. Мальчик вынул из корзины стопку журналов; мужчина и их выбросил в окно.

– Заплати мальчику, Никотинус.

Кути сидел на деревянной скамейке, привязанный за запястья к совершенно анахроничному нейлоновому ремню безопасности и смотрел, как все содержимое корзины мальчика – сэндвичи, пакет с арахисом – последовало туда же.

Все это время темнокожий мужчина не сводил взгляда с круглолицего, который продолжал повторять:

– Заплати мальчику, Никотинус.

Опустевшая корзина тоже вылетела из окна в обмен на горстку звенящих монет. Мальчик опустил полный денег кулак в карман, но тут же вынул его и приложил ко рту, будто съел одну из монет.

На мгновение мальчик застыл с пустыми руками за спиной Кути, а поезд грохотал в ночи, и огонь мигал за стеклами лампочек. Потом он разулся, снял пальто и кепку и, подойдя босиком к круглолицему, поднял их и вложил тому в руки.

На круглом лице появилась улыбка, хотя крошечные глазки в ней совершенно не участвовали. Он повернулся, выбросил одежду в окно и так же сказал:

– Заплати мальчику, Никотинус.

Мальчик, как и прежде, протянул руку – и темнокожий Никотинус схватил ее и повалил мальчика на деревянный пол.

Кути швырнуло боком на заднее сиденье мини-вэна, сверху, сокрушая ребра, навалилась тяжесть здоровенного мужика, и он поперхнулся, да так, что его чуть не вырвало внушительным пластмассовым цилиндром, неведомо как оказавшимся у него во рту; фонарь оказался зажат между их телами, и он ничего не видел в темноте. По резкому горячему дыханию, обжигавшему его правое ухо и ресницы, он понял, что лицо врага почти соприкасается с его лицом.

Что-то несколько раз с силой ударило кулаком его в бок – точно по поясу, свитому из стальных проволок, – с треском распоров джинсовую куртку. Он знал, что это, несомненно, лезвие ножа, которое остановило металлическое плетение пояса «И-ОН-А-КО», но удары были яростными, и можно было не сомневаться, что следующий пробьет преграду и вонзится ему в кишки.

Он уперся языком в плоское донышко пластмассового цилиндра, но, прежде чем он смог выплюнуть его, чтобы закричать и укусить врага, челюсти, против его воли, стиснули раздражающий предмет.

Одновременно в его голове раздался крик: «Нет, Кути!»; это был Эдисон – и мальчик-продавец из поезда, в галлюцинациях, тоже был Эдисоном. «Я все сделаю!»

В тот же миг лезвие ножа соскользнуло с верхнего края проволочного пояса, и острие ткнулось в ребро. Кути обмер от шока, у него зазвенело в ушах.

Но уже через момент он со свистом глубоко вдохнул через ноздри, его голова повернулась, чтобы он оказался лицом к лицу с человеком, который убивал его, и нижние зубы сорвали крышку с пластмассового цилиндра.

И он с силой выдохнул прямо в широко открытый рот убийцы.

Тот ощутимо врезал коленом в живот Кути – продолжительный выдох мальчика завершился хриплым взвизгом, но убийца сложился пополам, свалился с сиденья, громко врезался в сдвижную дверь – фонарь болтался вокруг барахтавшегося тела, как сумасшедший светлячок, – а потом повалился животом на консоль, брыкаясь в воздухе с такой силой, что Кути услышал треск сухожилий, а не удары. В следующее мгновение Кути весь съежился, услышав, что его врага рвет, да так сильно и громко, что испуганный мальчик подумал, что у него лицо, наверное, должно лопаться, вышвыривая глазные яблоки и мелкие косточки на коврик пола.

Левая рука Кути мягко прикоснулась к боку, пальцы нащупали рукоять ножа, стиснули ее и осторожно вытащили лезвие из дыры, прорезанной в куртке. Кути вздрогнул и заскулил, почувствовав, как острие вышло из его плоти и лезвие царапнуло по металлическому плетению, но старательно сдерживался, зная, что его рукой управляет Эдисон.

Кути лежал половиной тела на сиденье и чувствовал, как из пореза на ребрах течет по животу горячая кровь. Он чуть не вскочил, почувствовав, как влажная сталь скользнула рядом с его правым запястьем, а потом рука вывернулась, освободилась и схватила нож.

В конце концов он выплюнул опустевший цилиндрик и прорыдал в приступе клаустрофобного ужаса.

– Вытащите меня отсюда, мистер! – скулил он. – О мистер, умоляю вас, вытащите меня отсюда!

Он желал всего лишь быть полезным пассажиром в своем теле – и с благодарностью почувствовал, как правая рука освободила его левое запястье, а потом он сел и наклонился, чтобы разрезать ленту, связывавшую лодыжки.

С каждым разрывающим внутренности приступом рвоты однорукий дергался вперед, и, наконец, его ноги задрались к потолку фургона и он свалился с консоли на пол.

– Эдисон! – громко сказал он, произнося слоги с усилием, будто сдвигал шлакоблоки. – Неужто снова ты?

Кути не знал, он сам или Эдисон нащупал рукоятку двери и сдвинул назад боковую дверь мини-вэна. Он спустился на пол кузова грузовика, качаясь, как будто шел по плывущей лодке, и в темноте нащупал путь к испещренной заклепками, разделенной на секции металлической стене, которая была дверью грузовика.