Последним был не я

Он быстро добрался до уровня моей головы и поспешил вгрызться мне в глотку. Я локтём уткнулся в его гортань, пытаясь не подпустить к себе. Но это почти не помогало, и монстр уверенно приближался. Его руки схватились за моё лицо и сильно сжимали, оставляя красные пятна. Из рта Ромы полилась непонятная чёрная слизь, похожая на слюну. Я почувствовал её холод на своей шее, в которую сейчас воткнутся зубы мертвеца, и закричал. Громкий звук, по всей видимости удар, раздался около моего уха. Голова Ромы отлетела влево, а за его спиной оказался Некит с табуретом, на котором блестело пятно крови. Он испуганно смотрел на Рому и, бросив табурет на пол, отошёл к двери. Мертвец резко повернул голову на меня. Его мёртвый взгляд даже в полной темноте был бы виден. На его губе растекалась чёрная слюна, в которой виднелись волокна плесени, и она капала, вместе с кровью, на кровать. Я ползком отодвинулся от него. Потеряв под руками опору и упав на пол, искорки, словно фейерверк, светились и мелькали в моих глазах. Но вибрации пола вернули меня в сознание. Слава подбежал к Роме и перевернул его на живот. Прижав к кровати, он стянул его конечности парой хомутов. Проделав тоже самое с ногами, он помог мне подняться. Голова начинала кружиться. Мне стало плохо. После всего пережитого повышенное давление – самое лёгкое последствие. Я с трудом открыл глаза и увидел голодного монстра, пытающегося порвать стяжки. Но его лицо не выражало никаких эмоций как будто он ничего не чувствовал. Он всё время открывал рот, но не издавал звуков, потому что ему не нужно дышать. Ему нужно только убить. Его взгляд по-прежнему ничего не выражал, кроме звериного голода. Истощающий отвратительный запах разложения и холод смерти, он не мигаючи смотрел только на меня. Чем бы сейчас не болел Рома, это хуже какого-либо бешенства, радиоционного облучения или одержимости.

Я вытер слизь и дрожащим голосом предложил вынести Рому на улицу, так как опасно держать его в доме. Слава согласился и взял брыкающегося Рому за руки. Я подхватил за ноги, и мы быстро его вынесли из комнаты. Некит молча смотрел на оживший труп и, выйдя вместе с нами, закрыл дверь в комнату Рому. На его лице блеснула слеза. Ни он, ни я, ни кто-либо другой не оплакали бы смерть Ромы сейчас. Лишь действительно близкие люди смогут плакать и отпустить Рому, надеясь, что он попадёт в лучший мир.

Рядом с нашим домиком росло несколько карликовых тополей и мы привязали Рому к одному из них. Канат, который Слава прихватил с собой, крепко сдерживал всевозможные безмолвные движения Ромы. Без долгих церемоний мы проверили прочность узла и отправились обратно в дом.

Мысль о необратимой кончине Ромы вывела меня из клетки ужаса. Я почувствовал, что какие-то маленькие ранки открываются на моём сердце. Дымка души просачивается сквозь них и уносит что-то очень важное. Но что именно я не смог понять. Будучи дома, я выпил таблетки от давления и ушёл в свою комнату. Усевшись на стул рядом с журнальным столиком, я положил руки на стеклянную поверхность и уткнулся в них головой, невольно прокручивая снова и снова сцену, где Рома стал живым мертвецом. Меня удивляла резкость его движений после смерти. Даже при жизни Рома не был таким активным. На столик упала капля слезы. Потом ещё одна.

9 августа 2012 года

В предыдущие года небо было намного чаще ясным и синим. Но в этом году, небесная лазурь, казалось, покинула навечно. Однако вчера, около восьми вечера, облака рассеялись, и я увидел звёздное небо. Огоньки звёзд были похожи на тысячи следящих за мною роминых глаз. Тысячи стригоев (отныне я их так буду называть) висели на небе и устремили свой взор на меня. Моё воображение представило армию монстров, подобных Роме. Нога соскользнула с крылечной ступеньки, но я удержал равновесие.

Каменная дорожка вела направо, к небольшому придомному саду. У каждого домика был такой садик, в котором росли яблони, вишни. Красные кусты ореха ещё нескоро заплодоносят. Яблони, напротив, клонили ветки под тяжестью гроздьев недоспевших яблок. Вишни аналогично ореху несколько лет будут набирать силу, прежде чем испустить, дурманящие своим сладким запахом, ягоды. Также под окнами домиков росли клумбы бессмертников, окружённые белой крупной галькой. Цветы не были яркими, как и кирпично-красный дом, но вместе хорошо сочетались. Под тихий шум и ветра и серость неба, это место дарило сонное спокойствие, в отличие от нашей городской жизни. Но всё же осталось что-то дребезжащее, заставляющее волноваться. Я кое-что вспомнил и от напряжения в груди зажмурил глаза. Глубоко вздохнув, я направился к ожившему телу Ромы. Я чувствовал приступы гнева. Это гнев беспомощности. Рома ушёл, а его живое тело продолжает напоминать, что он где-то рядом. Я его уже вижу. Опять он двигается. Понимая что я в ярости хочу сделать, я ударил кулаком о кедровый сруб дома. Злость куда-то уходит, но тут же нахлыневает с огромной силой. Я замечаю, что от ударов мои руки уже в крови. Кровавые пятна впитались в кедровый дом.