Последним ударом сердца

Улыбка самого желанного мужчины на свете вдруг превратилась в хищную, а лицо заострилось.

— Проси, — потребовал он.

— Что? — не сразу поняла Галина.

— Проси. Или я уйду.

Галя задохнулась от ужаса.

— Прошу, — пролепетала она еле слышно.

— Громче, я не слышу.

— Возьми меня!

Уйдет?! Только не это. Она умрет, если он сейчас оставит ее одну.

— Громче!

— Прошу, — закричала Галина. — Трахни меня, я больше не могу ждать!

— Громче, еще не все услышали.

Да пусть слышат, она готова на весь мир вопить о своем желании.

— Прошу!!! Возьми меня!!!

Галине показалось, что от ее крика зазвенели стекла.

— Довольно, — поморщился мужчина. — Но помни, ты сама попросила.

Одним движением он забросил ее ноги к себе на бедра и грубо ворвался внутрь.

Сладко и больно. Галя никогда не думала, что боль может быть сладкой. Она плавилась, растворялась в ней. Теряла свою личность, едва находила себя, как снова становилась ничем. И так бесконечное число раз. Вот только этого ей все равно было мало. Не хватало самой капельки, чтобы погасить терзающий тело жар.

— Еще! Еще!!! Прошу, я все сделаю, только не останавливайся! — страстно шептала она. — Умоляююю…

И он продолжал. Такой же сильный и крепкий, как и вначале. Как и всегда.

Наконец, тело сотряс сильнейший оргазм, выбрасывая из сознания. А когда Галина очнулась, то никого рядом с собой не обнаружила. Лишь влажные трусики, распахнутый халат, да все еще завязанный на правом запястье конец шали, напоминали о случившемся.

И слова, огненными буквами выжженные у нее в памяти: «Запомни и никому не дай разрушить. Любая из них будет готова отобрать меня у тебя».

Разматывая узел, Галя улыбалась. В теле продолжали бродить отголоски ощущений, а в голове формировалась одна единственная мысль: она сделает все, чтобы сохранить эту связь. Порвет любую, кто хоть кончиком пальца, хоть словом заденет его. Потому что он Бог. Ее личное божественное явление.

* * *

Ночью Олеся видела диковинный сон. Настолько четкий, цветной, наполненный разнообразными ощущениями и эмоциями, что еще долго после пробуждения она не могла отдышаться и прийти в себя.

Там в сновидении Смирнова вначале с неловкостью, а после и с все нарастающим желанием подглядывала за подругой из-за приоткрытой двери. А потом, вообще, таинственным образом перенеслась в тело Галины, превратилась в невольную соучастницу процесса. Как оказалось, очень активную участницу.

Даже сейчас Олеся чувствовала стыд, вспоминая о произошедшем, потому как это ее губы горели от поцелуя, она сама жадно вдыхала медовый аромат Вячеслава, а потом плавилась от желания. Это ее рот молил о близости. Это она, теряя голову от наслаждения, шептала, упрашивала не останавливаться. И лишь в конце, когда пик удовольствия был совсем рядом, Олеся вновь оказалась в собственной бренной оболочке, взбудораженная, возбужденная, неудовлетворенная.

Когда Смирнова решилась открыть глаза, вместе с ней прозрела совесть. Вцепилась жалящими щупальцами и принялась терзать. А воспоминания из разных периодов жизни вдруг взбунтовались и стали наслаиваться, перемешиваться, создавать нечто новое. В тот момент, когда Димка из свадебного путешествия уступил место Орлову, она поняла, что еще чуть-чуть и сойдет с ума.

Озарение лучше болезненного пинка подбросило с дивана, заставляя действовать. Холодный душ помог мало, кожа все еще помнила пальцы Вячеслава, но голова немного прояснилась. И это радовало, потому что Олеся уже не знала, куда деваться.

Подруга нашлась на кухне. Тихая и задумчивая, даже не сразу заметила, что Олеся вошла. Лишь то и дело глупо улыбалась, колдуя над заварочником.

— Доброе утро, — Смирнова достала себе чашку и присела на табурет.

— А, Леська, — удивилась Галина. — Ты уже проснулась? Еще же рано.

Олеся глянула на часы. И вправду, только половина шестого, несусветная рань. Впрочем, укладываться спать обратно она точно не стала бы. Хватило ей и одного раза, все еще отойти не могла.

— Да вот не спится что-то.

— Понятно. Так, пожалуй, даже лучше, доберемся до офиса пораньше.

Галка буквально засветилась от счастья. Олеся аж пролила кипяток мимо кружки, увидев столь одухотворенное лицо подруги. Зашипев, бросила чайник на подставку и принялась дуть на обожженные пальцы.

— И давно ты стала столь трудолюбивой? — нервно поинтересовалась она.

Галина мгновенно потухла, спряталась, нацепив привычную маску стервы, и сквозь зубы ответила.

— Нет, с сегодняшнего дня.

— А точно, — кивнула Олеся. — Новый директор, как же я могла забыть.

И тут же мысленно себя обматерила — образ Орлова встал перед глазами.

— Память тренировать нужно, тогда и проблем меньше будет, — язвительно добавила подруга. — А то так и до Альцгеймера недалеко.

Смирнова в это время старательно отмахивалась от приставучего Вячеслава.

— Ау, ты меня слышишь? Похоже, нет, — продолжала Галина. — Тогда еще и уши чистить каждый день не забывай.

— Да слышу, что расшумелась, — проворчала Олеся, которой удалось-таки справиться с разыгравшимся воображением. — Подай лучше сахарницу, а то далеко стоит, не достать.