Последним ударом сердца

— Держи уж, — Галя стала протягивать сахарницу, но внезапно ее ладонь замерла на полпути.

Олеся вопросительно посмотрела на подругу. Та, приоткрыв рот, пялилась на ее вытянутые руки. Смирнова автоматически перевела взгляд и чуть не упала с табурета — вокруг запястий тянулись тонкие браслеты синяков. Точно такие, что красовались сейчас на самой Галке.

Такие, какие могли оставить путы из сна.

Сахарница упала, рафинад игровыми кубиками рассыпался по столу. Галина за секунду преодолела разделяющее их расстояние и клещом вцепилась в Олесины руки, не позволяя спрятать за спиной.

— Что это? — голос подруги дрожал. — Я тебя спрашиваю, что это?

— Я…я не знаю, — промямлила Олеся, ощущая, как волосы на затылке встали дыбом от ужаса.

А тонкие пальцы все сильнее сжимали запястье, причиняя боль.

— Ты тоже?! Ты тоже была с ним? Со Славой? Да?

Олеся встретилась взглядом с Галкой и, если бы могла, отшатнулась. В глазах подруги плескалась неприкрытая ярость, тонкие ноздри гневно раздувались, губы кривились.

— Как ты могла?!

— Нет! Нет! Нет! — закричала Смирнова, боясь, что если сейчас промолчит, она ее ударит. — Боже, Галка, о чем ты думаешь?! Включи мозги, хватит уже думать задницей!

Вместе с оскорбительными словами Олеся выплескивала из души страх, напряжение последних дней, злость на себя, обиду на весь мир.

— Клин сошелся на этом мужике, что ли?! У меня, между прочим, Димка есть! Любимый! Подумай своей пустой башкой, нафига мне нужен этот напыщенный павлин? Он и так мне проходу в офисе не дает, все придирается, а ты еще непонятно что напридумывала. Да я в кусты рядом с ним не сяду, не то, что в постель!

Хватка слабела. Олеся с силой выдрала руки и, сжав кулаки, буквально бросилась на подругу.

— Дура ты, Галка! А предположить, что и нам с мужем играть нравится, ты не могла? Сразу давай подозрения строить. Ты бы еще с Димкой поделилась своими выводами. Дура!

Внезапно Галя сморщилась и всхлипнула. Ее плечи затряслись, брызнули слезы.

— Прости, прости, прости, — запричитала она. — Я, я… не знаю, что на меня нашло. Прости Леська! Я и, правда, последняя дурааа…

Олеся как-то сразу сдулась, потерялась. Фразы, вылетающие изо рта пулеметными очередями, вдруг закончились. Запал пропал. Смирнова неловко обняла рыдающую подругу и усадила ее на табурет.

— Ну, все, хватит. Перестань. Я уже не сержусь. Бывает. Ты поняла не правильно, но мы уже все выяснили. Не плачь. Мы обе устали, нужно отдохнуть, развеяться. Давай плюнем на всех этих самцов и прошвырнемся по магазинам. Ты же любишь шопинг. Накупим себе всякого разного, развлечемся. Как ты на этот счет, согласна?

Галя закивала.

— Вот и славно. Вот и здорово. А теперь давай успокаивайся, умывай мордашку и пошли собираться.

Вскоре Галина утешилась. Повеселела и принялась безумолку трещать. Олеся, наоборот, ушла в себя, отделываясь короткими «угу», «ага», «не». Впрочем, подруга даже не заметила разницы, стремясь выговориться, освободиться от тревожащих ее душеньку мыслей.

Что происходит?

Смирнова уже устала задавать себе этот вопрос, потому как ответа на него найти не могла. Только-только, как казалось, она хваталась за кончик ниточки, способный размотать клубок тайн, так пряжа еще больше запутывалась. Рой вопросов только множился.

Вначале похотливый невидимка, непонятно с какого перепуга выбравший ее своей жертвой. Вариант со злой шуткой она отвергла еще вчера, пока опрокидывала для успокоения нервов одну стопку за другой. Нет такой технологии, да и если бы была, разве стали использовать перспективное изобретение для издевательств над ничем не примечательной сотрудницей агентства? Вряд ли. Оставался шанс, что она просто тихонько сбрендила. Тогда все встало бы на свои места. Вот только верить в собственное сумасшествие Олесе не хотелось.

Уж лучше пусть это будет потустороннее существо, которое действительно обитает в реальном мире. Даже несмотря на абсурдность этого заявления.

К фактам в пользу этой версии Смирнова отнесла и испытанные противоестественные чувства-ощущения. Пришедшие из ниоткуда, они за короткий срок сумели овладеть ей и почти заставили подчиниться. Тело испытывало наслаждение, разум сопротивлялся, полностью отрицая переживаемое удовольствие.

Олеся свято верила, что по необъяснимой причине не могла превратиться в извращенку, возбуждающуюся от насилия и поползновений на публике. Конечно, это можно проверить опытным путем, Димка точно не откажется, но раньше подобного «излишества» она не принимала, не одобряла и для себя точно не приемлила. А уж тем более вот так запросто, без предпосылок переметнуться на другую сторону.

Напрашивался вывод: каким-то образом чувства ей навязали. А вот это пугало даже сильнее, чем феномен наличия невидимки.

С маньяком она уж как-нибудь сживется, придумает, как огородить себя от его призрачных лап, но как быть с взбунтовавшимися гормонами?

Но и на этом загадки не заканчивались. Дальше ей привиделся странный сон. И если само сновидение Олеся с чистой совестью списала на своеобразный выверт подсознания, то физическое проявление в виде синяков выбивало почву у нее из-под ног.