Последствия неустранимы

- А за какие "шутки на Кавказе башку отрывают"? - внезапно спросил Бирюков. Заметив в жгучих глазах Алексаняна мелькнувшее недоумение, быстро продолжил: - Дело, Хачик Геворкович, складывается печально. Головчанский умер, как принято говорить в народе, не своей смертью...

- Я убивал его, да?! - выкрикнул Алексанян.

- Вы оказались в числе подозреваемых. Если будете отделываться шутками и вилять в показаниях...

- Ну, пошутил я с Головчанским насчет башки. Понимаешь, да?.. Честно, пошутил... Зачем мне его башка? Я добросовестно зарабатываю свои деньги, вместе с бригадой кручусь белкой в колесе...

- И три тысячи швыряете ни за понюшку табака? Не верю, дорогой товарищ, что можно с такой легкостью разбрасывать заработанное трудом.

Алексанян промолчал. По его напряженному лицу было заметно, что он ищет убедительный ответ и не может найти.

- Поймите, Хачик Геворкович, стечением обстоятельств вы попали в очень сложную ситуацию, - сделав ударение на слове "очень", снова заговорил Бирюков. - Ведь, если уголовному розыску известно о вашем конфликте с Головчанским, значит, есть свидетели этого конфликта...

- Кто?

- Это не имеет значения.

Алексанян, заметно нервничая, прикурил дорогую сигарету, раз за разом сделал несколько затяжек. Потом исподлобья посмотрел на Бирюкова и сердито бросил:

- Три тысячи - доля Головчанского. Понимаешь, да?..

- Рассказывайте по порядку.

- Чего рассказывать?.. Договор заключил Головчанский со мной на тридцать тысяч, из них пять запросил себе, на лапу. В пятницу, видишь, какой-то начальник из областного Сельстроя приехал, урезал зарплату до двадцати пяти. Двадцать две тысячи надо выплатить рабочим. Остается всего три. Головчанский за них уцепился. Говорит: "Давай! Не отдашь - вообще рассчитаю по голым расценкам, без всяких премиальных. И ни один прокурор тебе не поможет, потому что прежний договор был завышен, незаконный". Я не баран, понимаю: по одним лишь расценкам, без премиальных, получится не больше восемнадцати тысяч. Еще четыре тысячи теряю... А у меня в бригаде Володя Сафарян и Асатур Хачатрян - каменщики шестого разряда, Миша Элоян маляр-художник с высшим образованием, Рафик Вартанян - штукатур-плиточник по высшему разряду. Всем надо платить самую высокую тарифную ставку. Не смешная шутка получается: мне - бригадиру - на лимонад не остается. Понимаешь, да?..

- Проще говоря, вы с Головчанским по предварительному сговору украли из кассы ПМК деньги и разделили между собой похищенное...

- Почему украли?! Я законно у кассира по ведомости получил! Головчанский это подстроил! Для меня лучше потерять три тысячи, чем семь.

- Вот такие действия квалифицируются как хищение, а не взятка.

- Почему не взятка?! Головчанский вымогал у меня деньги! Понимаешь, вымогал!..

- Не надо, Хачик Геворкович, оправдываться. Я не собираюсь читать вам популярную лекцию о разнице между хищением и взяткой. Неужели опыт прошлого вас еще не научил? Вы ведь уже побывали в суде. Каким образом удалось тогда доказать свою невиновность?

Алексанян нервно затянулся сигаретой. Выпустив густое облако дыма, хмыкнул, помолчал:

- Тот начальник ПМК - большой дурак. Шашлык уважал, коньяку море мог выпить - только наливай! За столом болтал о деле, магнитофон слушал. Я беду чуял... Поэтому, когда надо, не ту клавишу магнитофона нажимал. Следователь магнитофонную запись послушал, судьи послушали - всем стало понятно, какие условия навязывал мне начальник перед заключением договора.

- Какие же там были условия?

- Он сразу мне заявил: "Хочешь получить выгодную работу - клади на бочку семь тысяч". Пришлось выложить из собственного кармана...

- Вот видите: там вы рассчитались из собственного кармана, а с Головчанским - из государственного...

- Какая разница?

- Большая. Разговор с Александром Васильевичем тоже на магнитофоне записан?

- Нет... Этот хитрый, собака, был. Один на один беседовал, без магнитофона.

В показаниях Алексаняна имелась доля несомненной истины: три тысячи сторублевыми купюрами перекочевали от Хачика к Головчанскому, конечно же, не без согласия последнего.

Выяснилась и причина, почему Головчанский не уехал в Новосибирск с вечерней электричкой. Оказывается, еще утром в пятницу он предупредил Алексаняна, чтобы тот принес деньги на вокзал. Алексанян обещал это сделать, но, когда узнал от бухгалтера, что прежний договор с ним расторгнут, решил деньги не отдавать и на вокзал не пошел. Видимо, не дождавшись до отправления электропоезда обещанных денег, Головчанский поставил чемодан в камеру хранения и заявился на дачу, чтобы "выяснить отношения" с бригадиром.

- Здесь вы и передали ему три тысячи? - спросил Бирюков Алексаняна.

- Здесь и передал.

- Свидетелей, понятно, не было?

- Головчанский не баран, чтобы при свидетелях такие куски брать.

- Сделку не "обмыли"?

- Предлагал он бутылку "Плиски" открыть. Только зачем мне это надо было, чтобы в лицо ему плюнуть, да?.. Собрал бригаду - ушел с дачи. Больше Головчанского не видел.

- Кстати, сколько бригада заработала на строительстве его дачного дворца?

Алексанян сплюнул: