Посмертно подсудимый

У всех на слуху слово «коррупция», означающее мздоимство и продажность чиновников. Явление, казалось бы, суперсовременное. Да вот только оказывается, что и Пушкина занимала эта проблема, и в первую очередь, как казнокрадство приближенных к высшей власти, так сказать царского окружения. Глубокий анализ этого аспекта российской государственности был сделан поэтом в его записках «О русской истории ХVIII века» применительно к правлению Екатерины II. «Царствование Екатерины II имело новое и сильное влияние на политическое и нравственное состояние России. Возведенная на престол заговором нескольких мятежников, она обогатила их за счет народа… со временем история оценит влияние ее царствования на нравы…, казну, расхищенную любовниками… Екатерина знала плутни и грабежи своих любовников, но молчала. Ободренные такою слабостью, они не знали меры своему корыстолюбию, и самые отдаленные родственники временщика с жадностью пользовались кратким ее царствованием. Отселе произошли сии огромные имения вовсе неизвестных фамилий и совершенное отсутствие чести и честности в высшем классе народа. От канцлера до последнего протоколиста все крало и все было продажно».[304]

Уберем имя Екатерины и указание поэта на казнокрадство ее любовников. Заменим их на приближенных к власти (в особенности первым российским президентом). И пушкинская оценка этого явления будет выглядеть вполне современно. Стараниями российской прессы (именно периодической печати, а не вообще средств массовой информации, в частности не телевидения и не радио) были вытащены на «свет божий» многочисленные фактические данные о серьезнейших злоупотреблениях многих должностных лиц первого «эшелона» власти на «ниве» приватизации крупнейших объектов государственной собственности, проведения на этот счет аукционов, наделения соответствующих лиц и организаций экспортными, таможенными и другими подобного рода льготами. В числе адресатов этих публикаций и депутаты Государственной Думы, и министры, и руководители других ведомств, и руководители Центрального банка России, и первые лица в Администрации Президента Российской Федерации и верхушка губернских и мэрских структур.[305]

Однако адекватных этим публикациям громких уголовных дел не последовало. И дело здесь заключалось вовсе не в клевете периодической печати, не в отсутствии криминала, а в отсутствии при этом необходимой для этого политической воли первых лиц государства и в отсутствии независимых от этой воли прокуроров и следователей, что в целом опять-таки объясняется тем, что указанные преступления есть коррупционные преступления политической элиты. Не случайно, например, «верхи» законодательной власти (значительная часть депутатского корпуса Государственной Думы) в то время были всерьез озабочены получением едва ли не абсолютного иммунитета от ответственности за всевозможные прегрешения (для некоторых, в том числе и криминального порядка), допущенные ими до или за время пребывания у власти (что безо всякого стеснения открыто обсуждалось, обычно под предлогом достижения политического согласия или политической стабильности).

Таким образом, пушкинские оценки мздоимства и моральной нечистоплотности правящей элиты России прошлых веков вполне приложимы к России современной. Есть, однако, в этом и достаточно серьезные различия. И, в первую очередь, в масштабах этого отвратительного явления. Общеизвестно, что коррупция в современной России, как ржавчина поразила государственные структуры, кредитно-финансовую систему, бизнес. Она стала тормозом демократических преобразований, сводит на нет результативность любых государственных программ, ставит под угрозу национальные интересы страны, ее безопасность, создает реальную угрозу конституционным правам и свободам граждан. Коррупция стала надежным прикрытием организованной преступности. Коррупция превратилась в национальное бедствие.[306]