Посмертно подсудимый

Самую большую опасность для государства и общества представляет коррупция именно в верхних эшелонах власти, коррупция высших государственных чиновников. Существует ли юридическое объяснение этому необычному феномену? Да, существует, и именно правовое, к сожалению, умалчиваемое СМИ. В связи с этим юридическая характеристика такого явления, как коррупция правящей элиты, вынуждает меня прибегнуть не только к правовой терминологии, но и просто уголовной, то есть терминологии криминальной среды. В преступной среде есть известное всем (хотя бы по детективной литературе) выражение «вор в законе». Имеется в виду определенный «статус» преступника, находящегося на верхних ступенях преступной иерархии; статус, определяемый четкими нормами и правилами преступного сообщества. Так вот коррупция в российских верхних эшелонах власти – это тоже коррупция в законе, но только более отвратительная. Отвратительная потому, что она едва ли не абсолютно официально и легально долгое время существовала как дозволенная, в рамках закона, разработанного самой же правящей элитой. Это – Федеральный закон Российской Федерации «Об основах государственной службы» 1995 г. Он ввел для госслужащих значительное число серьезных ограничений, призванных предупредить коррупцию в их рядах. Так, государственные служащие не вправе, например, были использовать в неслужебных целях средства материально-технического финансового и информационного обеспечения, другое государственное имущество и служебную информацию; выезжать в служебные командировки за границу за счет физических или юридических лиц, использовать свое служебное положение в интересах политических партий, других общественных организаций и объединений. За нарушение этих запретов закон предусмотрел серьезные дисциплинарные наказания – вплоть до увольнения соответствующего чиновника. Но ведь из тех же СМИ известны были многочисленные примеры подобного нарушения указанных запретов должностными лицами государства, хотя никто из них к ответственности за это привлечен не был. И такая безнаказанность высших чиновников была заложена в самом Законе. Последний был составлен так «лукаво», что к указанным лицам он не имел никакого отношения. Дело в том, что они выделялись в так называемую категорию «А» (в первую очередь, Президент Российской Федерации, глава правительства, председатели палат Федерального Собрания, министры, депутаты). И Закон («по белому») установил, что эти лица не относятся к государственным служащим и, следовательно, на них указанные ограничения не распространяются. Напротив, вместо ограничений они получали громадные привилегии коррупционного характера (отмечу, опять-таки законные привилегии). Сии, в отличие от госслужащих, не были обязаны представлять в органы налоговой службы сведения о полученных ими доходах и имуществе, принадлежащим им на праве собственности и являющихся объектом налогообложения. Так что высокопоставленные коррупционеры – это были законные (без кавычек) коррупционеры.

В 1997 г. положение с законными коррупционными льготами для высших чиновников стало изменяться. В отличие от указанного закона в Указе Президента Российской Федерации была сформулирована обязанность ежегодного представления этими лицами сведений о своих доходах и принадлежащем им имуществе. Почему же элита, контролирующая законодательный процесс, на это решилась? И почему именно теперь? Да по очень простой причине. Политическая элита пришла к власти бедной и по серьезному счету «неимущей». С 1992 по 1997 гг. происходило накопление ею капитала. Раздел же «пирога» крупной общенародной собственности к этому времени в основном закончился (в пользу многих лиц, относящихся к категории «А» или к ближайшему окружению этих лиц). Члены правительства, депутаты и другие высшие должностные лица перестали стесняться говорить, что они люди «не бедные». Более того, в политической борьбе богатство претендентов на высокие государственные должности стало выдаваться за положительное, в отличие от бедности, качество, в том числе и как одно из средств предупреждения коррупции («я богат, следовательно, я не подкупен»). Поэтому приобретенную за эти годы собственность необходимо было не только не скрывать, но, напротив, как-то легализовать. Однако и здесь не обошлось без лукавства. В соответствии с Указом должностные лица указанной категории обязаны были подавать свои налоговые декларации не в отделения налоговой инспекции по месту жительства (как все граждане), а непосредственно в центральный аппарат этой службы, который, кстати говоря, и обязан был осуществлять проверку представленных данных. Согласитесь, что, например, любому министру уж слишком просто было решить свой налоговый вопрос со своим коллегой – министром налоговиком. Более того, согласно этому Указу запрещалось публиковать в СМИ данные о доходах супруга и детей указанных лиц. Так что вспоминать по этому поводу один из афоризмов великого комбинатора (Остапа Бендера) – «лед тронулся, господа присяжные заседатели» в этом случае было явно преждевременно.