Посох Велеса

Хотел было еще что-то сказать, но осекся: они стояли на той же круглой, как блюдце, поляне, только посреди залитого солнцем леса с яркой зеленой растительностью, буйной, как в середине лета. На краю поляны, там, где только что росли черные сосны, шумели на ветру кусты малины с яркими ароматными ягодами.

Щебетали птицы. Сорока перелетала с дерева на дерево, вереща что-то на своем сорочьем языке. Любопытная белка подбежала прямо к их ногам, посидела на задних лапках, принюхиваясь, да и была такова.

– Вот тебе и раз-два-три, – прошептал Ключник. Ему уже было жарко в теплом свитере, а от еще мокрой джинсы белыми струйками поднимался пар.

– Мы где это? – смог наконец выговорить Афросий, не обращаясь ни к кому конкретно.

Но Шкода, спроси он у него, и не ответил бы, так как и сам не знал.

– И куда нам теперь? – это уже Ключник захотел конкретики.

– Старуха сказала, что потом прямо девятьсот девяносто девять шагов до тропинки…

– А где оно, «прямо»? – не понял Афросий. – А что там за глаз в зеркальце был? Или вы не видели?

– Видели, видели, – отмахнулся Шкода, хотя он бы предпочел, чтобы это было неправдой. – Похоже на старуху Ирмину…

– О даешь! – Афросий вытаращил на него глаза и постучал пальцем себе по лбу. – Ты что, совсем тю-тю? Где старуха и где мы? Как бы она в зеркальце этом могла оказаться?

– Вот и я думаю – как… – задумчиво добавил Шкода.

Он оглянулся по сторонам, указал рукой на следы в траве:

– Глядите, а следы-то наши остались…

Афросий где стоял, там и сел.

– Если мы пришли отсюда, – Шкода указал на цепочку следов, – значит, прямо – это сюда, – он указал в противоположном направлении. – Итак, девятьсот девяносто девять шагов…

И двинулся к краю поляны, сосредоточенно продолжая вслух считать шаги.

Афросий, все еще оглядываясь по сторонам, потопал за ним. Его грязная рубашка источала неприятный запах смеси болота и человеческого пота. Ключник в недоумении молча шел следом.

Вскоре все трое исчезли за пределами круглой полянки.

Глава 12

Ярушка идет на риск

Ярослава вернулась в свою комнату, когда за окном стало затихать стрекотание сверчков и протяжное уханье совы. На еще темном небосводе одна за другой меркли звезды. Тавда притихла в ожидании чуда – нового дня. Над горизонтом медленно искрились первые лучи восходящего солнца.

Занималась заря.

Световой шар, потрескивая, в ожидании висел у Ярушкиного уха.

– Никогда ничего не проси, покудова сами не подадут, – повторила ему девочка слова бабушки. – Не проси. И не жди, выходит. Самой надо действовать.

Она присела на край лавки, подперла подбородок кулаком, начертила пальцем на столешнице крохотный, размером не больше пуговицы, круг. Посмотрела на Катину шкатулку: та темнела посреди стола.

– Так, может, и здесь не надо ждать, а? – она обернулась к световому шару, тот покрылся красноватыми трещинами: предупреждал. – Стар-то точно сейчас в Аркаиме, игры же.

И она, еще раз с сомнением посмотрев на Катину шкатулку, бросила взгляд на кровать, на которой мерно сопела ее новая знакомая. Светлые волосы растрепались, губы тревожно изогнулись, черты напряженные.

– Опять день вчерашний переживает, горемычная, – она присела на край кровати, легонько дотронулась до Катиного плеча, позвала: – Катя…

Девочка вздрогнула и распахнула глаза.

– Что? Кто здесь?

– Тише-тише, – Ярушка взяла ее за руку, успокаивающе погладила по плечу. – Я здесь, все хорошо.

Катя села на кровати, торопливо растирая щеки и прогоняя остатки сна.

– Случилось чего?

– Ничего не случилось. Собирайся, в Аркаим пойдем.

Катя замерла. Сон сразу как рукой сняло.

– Яруш, ты чего? Заругают же! Бабушка же сказала, что сами управимся…

– Я знаю, что делаю, – Ярослава порывисто встала. Бледно-синий световой шар метнулся в сторону, увернулся от столкновения с ее макушкой и снова завис, издавая отчетливый гул.

– Ты уверена? – Катя чуть наклонила голову, словно взвешивая мысли Ярушки.

Та снова села. Переставила оплавившуюся свечу с сундука на стол, книгу положила поверх одеяла. Сундук томно скрипнул, открываясь. Ярушка засунула в него руку, достала с самого дна два свертка. Один бросила Кате на колени, второй развернула сама: на дощатый пол упала плотная льняная рубашка, штаны на завязках из тонкой, мягко выделанной кожи. Она откашлялась, снова засунула руку внутрь сундука, вытянула из него две пары темно-коричневых сапог да кожаные двубортные куртки-кафтаны.

– Это что? – Катя пощупала жесткую подошву брошенных поверх одеяла сапог.

Ярослава, торопливо натягивая штаны, буркнула:

– Сапоги. Неужто не видно?

– Видно. Что ты задумала?

Ярушка, с силой затянув на тонкой талии шнур, зашипела:

– Ты собираешься тут отлеживаться или маму свою искать?!

– Так бабушка же Могиня велела дождаться ее, как с заимки вернется.

Ярослава замерла, уставилась на нее сурово.

– А еще она сказала не ждать и не просить, покуда сами не подадут тебе, и решать все самой!

– А когда она это сказала? – Катя замерла, прокручивая мысленно вечерний разговор.

– А вот только, когда я с ней беседовала. Ты сбираться будешь или мне одной идти?