Посол. Разорванный остров

– Что ж, задавайте! – усмехнулся директор. – Для того мы тут и собираемся, чтобы вопросы друг другу задавать, господин Эномото!

– Если этот остров столь важен для России, ваше высокопревосходительство, то отчего же вы проигнорировали вполне приемлемое, на мой взгляд, предложение в виде отказа моей страны от претензий на юг Сахалина в обмен на обязательства России соблюдать нейтралитет в случае войны с Кореей? От вас всего-навсего требовалось разрешить высадку японских войск на русской территории… Никаких компенсаций, никаких взаимных территориальных уступок.

Стремоухов откинулся на спинку кресла и, в свою очередь, испытующе воззрился на вице-адмирала. И наконец, тяжело задвигался, отторгая кресло подальше от стола:

– Искренний ответ желаете получить? Не под протокол? Есипов, отдохни-ка, голубчик!

Протоколист, бледно улыбнувшись, уложил ручку с пером в подставку и откинулся на своём стуле назад, сложил руки перед собой.

– Ну, ежели без протокола, ваше высокопревосходительство… Так я вам скажу… Вернее, повторю русскую пословицу – они очень верные, пословицы-то, господин Эномото! На чужом горе счастия не построишь, вице-адмирал! Вот и все наши резоны! Вспомните всемирную историю, господин Эномото! Ни один поработитель не обрёл счастия среди порабощённых народов! Хоть великого Александра Македонского вспомните, хоть персидского царя Дария. И России, допусти она такое, глаза бы от Кореи стыдливо много лет пришлось бы прятать, и Япония ваша только головную боль получила бы… Ну а ежели официально. Есипов, пиши! Ежели официально, то нарушение нейтралитета в пользу Японии не послужило бы на пользу будущему России. И на долгие годы дало бы Корее и Китаю поводы к политическим усложнениям.

– Благодарю за откровенность, господин директор! Продолжим, с вашего позволения! Допустим, ваше высокопревосходительство, что моё правительство с пониманием приняло бы ваши аргументы насчёт значения Южного Сахалина. Допустим! – со значением поднял указательный палец Эномото. – И моё правительство, допустим, согласилось бы уступить права на остров – в обмен, скажем, на старые корабли деревянной постройки, которые Россия и без того выводит в резерв в связи с постройкой новых броненосцев! Что бы вы сказали, господин Стремоухов? Согласитесь, это ничтожная плата и за территорию, и за его рыбные промыслы, и за строения и здания, построенные японцами на юге острова в течение многих десятилетий!

– Шутить изволите, господин Эномото? – недобро усмехнулся Стремоухов. – Отдать вам корабли, из-за неимения которых Япония до сих пор и сдерживает свои экспансионистские порывы в сторону Кореи? Это же равнозначно разрешению японским войскам сконцентрировать удар по Корее на русской земле! Воистину, господин Эномото, вы, очевидно, полагаете своих партнёров по переговорам совсем глупыми! Отдать Японии корабли – с тем, чтобы через малое время вы начали разглядывать Юг Сахалина через прицелы корабельных орудий?… Полно, господин вице-адмирал! Наше обсуждение, кажется, снова заходит в тупик – не прерваться ли нам нынче?

Однако Эномото, прежде с явным удовлетворением использовавший каждую возможность прервать тягостные переговоры, неожиданно не согласился:

– Наоборот, господин Стремоухов! Лично мне кажется, что нынче мы поняли друг друга в гораздо большей, нежели прежде, степени! Я не возражаю против короткого перерыва, но заявляю, что с радостью и удовольствием нынче же готов продолжить наши переговоры!

– Воля ваша! – развёл руками Стремоухов. – Давайте прервёмся. Двух часов, вы полагаете, будет достаточно для перерыва?

– Полагаю, будет достаточно и часа! – весело отозвался вице-адмирал. – И если вы, ваше высокопревосходительство, соблаговолите угостить меня чашкой кофе, я с удовольствием приму ваше приглашение!

Стремоухов, в который уж раз за сегодня, с подозрением уставился на японского дипломата: самый опасный противник – тот, кто на всё согласен!

– Желание гостя – в России без малого закон! – с готовностью кивнул Стремоухов. – В этаком разе не согласитесь ли, вы, ваше высокопревосходительство, принять моё приглашение на чашку чая? Разумеется, моё приглашение относится и к господину Уратаро! Согласны? Ну, тогда прошу за мной, в буфетную…

В небольшой министерской буфетной для чинов 1–4 классов было пусто, и к гостям тут же вышел метрдотель Фёдор Степаниди, высокий и тощий до изумления мужчина самого неопределённого возраста. В молодости Фёдор лет двадцать отплавал стюардом на царских яхтах, побывал во множестве стран и славился тем, что держал в памяти не только многие сотни рецептов блюд, но и целые перечни меню торжественных обедов, завтраков и ужинов, данных царствующими особами в честь своих высокопоставленных гостей.

– Здравствуй, Фёдор, – приветливо поздоровался Стремоухов. – А мы, видишь ли, к тебе с утра пораньше. Чем угощать станешь?

Степаниди бросил мгновенный оценивающий взгляд на японцев, склонился над плечом директора Азиатского департамента: