Посол. Разорванный остров

— Ваше предположение имело бы право на существование, если бы речь шла о розыске поляка, убившего русского офицера, — криво усмехнулся Белецкий. — Но это не так. К тому же ключевых постов в управлении Привисленским краем поляки не занимают, насколько я знаю. А вот католическая церковь — это уже, как говорят у нас, «теплее»! Это непримиримый враг всего русского, православного! Церковные конфессии вообще неохотно сотрудничают с властями, а уж если речь идёт о католиках и их отношении к «православным угнетателям, гонителям веры и поработителям» — тут о сотрудничестве не может быть и речи! Да и русские власти после осложнения отношений и варшавского восстания стараются не давать поводов обвинять их в каком-либо притеснении католиков.

— Понятно. Значит, ключ к поиску Берга — тот самый доктор! Он поляк, господин Белецкий?

— Скорее, польский еврей. Погодите, да ведь у меня осталась его визитная карточка! — спохватился Белецкий, нащупывая в кармане смокинга бумажник и лихорадочно роясь там. — Экий я простофиля! Правда, там нет адреса — но фамилия и наименование заведения указаны. Вот она!

ПОХОРОННОЕ И РИТУАЛЬНОЕ ЗАВЕДЕНИЕ № 1 В ВАРШАВЕ!

доктор медицины и патологоанатомии Яков Шлейзер

и мастер обрядовых услуг Тадеуш Заболоцкий

ОБРАТИТЕСЬ К НАМ — и ВАШИ ПЕЧАЛИ СТАНУТ НАШИМИ!

Наши усопшие выглядят живее тех, кто следует за их гробом!

Эномото взял протянутую визитку, прочитал написанное, перевернул на обороте карточки был аналогичный текст на немецком языке — и тоже без адреса.

— Вот и ответ на мой вопрос, господин Белецкий — почему полиция не смогла до сих пор найти доктора. Его искали в больницах, среди частнопрактикующих медиков с патентами. А доктор Шлейзер — совладелец похоронного заведения. Патологоанатом, судебный врач, устанавливающий причины смерти людей.

— Пожалуй, вы правы, — согласился Белецкий. — Но их всё равно найдут — это всего лишь вопрос времени. Наш государь — очень настойчивый человек. К тому же «нерадивость» тех, кому монарх доверил ответственные посты, ставит его в неловкое положение и перед вами, и перед Японией, и перед Европой. Ещё день два — и государь начнёт гневаться. Как говорят у нас, головы полетят. Усилия в поисках будут удвоены или утроены, кому-нибудь придёт в голову светлая мысль. А то и наш еврейский доктор, убоявшись ответственности за «укрывательство», придёт к властям с покаянием.

Эномото кивнул, в задумчивости постукивая ребром визитки по перилам балкона.

— Вы имеете право знать подоплёку этой истории с погибшим японцем, господин Белецкий. Я был послан в Россию моим императором, а Асикага — враг микадо и всего нового, что происходит сейчас в Японии. Говоря образно, Асикага был бомбой в багаже моего посольства — бомбой, которая должна была взорваться в нужный момент. Я подозревал нечто подобное ещё до отъезда в Россию. Я догадывался, что поездка Асикага в Европу после получения тайного приказа из Японии — тоже неспроста. Мой друг Мишель Берг чувствовал моё подавленное настроение и несколько раз пытался вызвать меня на откровенность, предлагал помощь. Но я не считал себя вправе перекладывать собственные проблемы на него — и молчал. Тогда Мишель решил действовать сам: он поехал за Асикага в Париж, выследил его и убедился, что документы в шкатулке погубят меня. Единственной возможностью отнять эти документы и спасти меня был поединок с Асикага… И Мишель решился на этот самоубийственный поступок, господин Белецкий!

— Почему же самоубийственный? — решил возразить Белецкий. — Мишель был храбрый офицер! И уже имел опыт боевых сражений в Туркестане, дважды награждён за отвагу.

— Армейская сабля против японского меча? К тому же Асикага был признанным мастером клинка у нас на родине. У Мишеля не было ни единого шанса победить, господин Белецкий! — вздохнул Эномото. — Даже если бы случилось такое чудо — за причинение смерти иностранному дипломату Мишель попал бы под следствие и в тюрьму! Меня, правда, он бы спас в любом случае… Это поступок истинного самурая, господин Белецкий! Поступок настоящего друга…

— Я понимаю ваши чувства, господин посол, — Белецкий был потрясён.

— И это ещё не всё! — усталым жестом остановил собеседника Эномото. — Обнародование документов из шкатулки не только дискредитировало бы меня, но и нанесло бы оскорбление вашему императору — особенно после того, как он приблизил меня к себе. У его величества Александра II не было бы другого выхода, кроме как минимум выслать меня из России. Переговоры с Японией были бы сорваны, отношения между нашими странами надолго испорчены…

— Но зачем всё это нужно было вашим врагам, ваше высокопревосходительство?