Посольство (ЛП)

Советник, остановившись у самых дверей, оглянулся, окинув их более долгим, чем всегда, взглядом, а потом медленно пошел обратно. Улыбка погасла и тут же, как и ждал Шеннон, засияла вновь - теперь она скрывала досаду.

- Прикроем себе тылы, - продолжал посол. - Если Вашингтон ответит "нет", мы в случае необходимости должны иметь возможность заявить, что никакого Горенко в глаза не видели. Джон,зайдите ко мне. Пишите, я продиктую: "Вашингтон, помощнику Государственного Секретаря..."

Фрэнк Даннинджер, развалившись на стуле, чистил ногти обломком спички и поглядывал на русского. Он устал от него - этот Горенко безостановочно ходил из угла в угол, на минуту присаживался, потом вскакивал и снова начинал маячить. Ему явно было уже невтерпеж, а способность потеть у него была просто потрясающая. Он то и дело вытирал мокрое лицо платком, а платок был - хоть выжми. Даннинджер расположился так, чтобы русский был подальше от окна, выходящего на задний двор посольства. Кто его знает: вдруг ему придет в голову сыграть вниз. Это будет номер!

Фрэнк уже несколько раз пытался завязать беседу, но парень попался не из разговорчивых. Наметанным глазом Даннинджер определил, что русский вовсе не такой крепыш, каким может показаться - набрякшие подглазья, и брюки сзади лоснятся, выдавая человека кабинетного. Раздеть его - так обнаружатся и грыжа, и геморрой.

Даннинджер попыхтел сигарой. Утром пришло письмо из дома, отец интересуется, "подписался" ли он на ещё один срок в Париже. В его времена и при его профессии - он был инженер - постоянно надо было беспокоиться о возобновлении кон-тракта, и в письме сквозила легкая тревога. Конечно, их тревожат здешние стачки и волнения, хотя он написал домой, что все у него в полном порядке, и пусть поменьше они верят газетам.

Сколько же он пробыл в Париже? Тридцать три месяца - дольше, чем в любой другой стране, кроме Японии. Здесь хо-рошо, Барб и девчонки довольны: большая американская ко-лония, американская школа, американская церковь, свой клуб, еда потрясающая, о винах нечего и говорить, а на улице - плюнь попадешь в историческую достопримечательность. Но из дому шли письма довольно сердитые - начитались про антиаме-риканские настроения, царящие во Франции, теща пишет, что надеется: они покупают все в посольском магазине, чтобы ни цента не доставалось носатому генералу. Поди-ка втолкуй ей, что на самом деле все обстоит не так страшно. И вместе с тем - ну, как ты это совместишь? - в чем-то она и права.

Подружиться с местными, если ты американец или англичанин, невозможно. Бывают, конечно, исключения, но англосаксы живут здесь как на острове, даже французских газет не читают и не потому что не могут, а просто в газетах этих ничего для них нет нового - даже в смысле моды. Водятся только со своими, вместе ходят по магазинам, и только если приедут гости, позовут француза на обед, а с французом-то этим они едва знакомы. Здесь так же, как в Японии, - полная изоляция...

Ручка на двери стала поворачиваться, и Фрэнк сел по - прямей.

- Фрэнк? Это я, Шеннон. Открой-ка.

Даннинджер отпер дверь, впустил Шеннона и снова повернул ключ в замке. Русский, опять вскочивший на ноги, тут же подошел поближе. Шеннон сказал:

- Сядьте, сядьте, придется ещё подождать. Ничего не поделаешь, - он, как было приказано, говорил по-английски, чтобы комар носу не подточил, и Фрэнк в случае чего мог все подвердить.

- Какое решение вы приняли?

- Пока никакого. Кое-что нужно ещё проверить.

Даннинджер, наблюдавший за русским, заметил, как при этих словах лицо его вытянулось от разочарования. Потом он облизнул губы, весь подобрался.

- Что ж тут ещё проверять? Вы установили мою личность, я показал вам все мои документы... - он снова полез во внут - ренний карман.

- Да-да, все так, но тем не менее запаситесь терпением. Мы понимаем, процедура для вас малоприятная... Теперь о дру - гом .Скажите, какого рода сведения вы хотели нам предоста - вить? Предупреждаю вас, я не уполномочен обещать, что ценность ин-ормации повлияет на наше решение.

- Дайте закурить, если есть, - сказал русский.

Даннинджер потянулся за сигаретами, но Шеннон уже вытащил пачку "Мальборо". Русский взял две. Фрэнк поднес ему огня. Сделав две-три жадных затяжки, русский покачался на носках, словно наслаждаясь табаком, но на самом деле, как догадался Фрэнк, раздумывая над ответом. Круто повернувшись, он сделал два шага, потом снова оказался к ним лицом изменившимся лицом, отметил Фрэнк. Перед ними был другой человек - важный, значительный, властный.

- У меня имеются совершенно секретные сведения о Франции и об СССР. Документы.

- Нельзя ли капельку поподробней и чуточку поконкретней, - Шеннон глядел на него с интересом. - А то звучит несколько расплывчато.

Русский зажал сигарету в зубах:

- Подробности я могу сообщить только послу лично.

- Я здесь по его распоряжению.

- Примете решение - расскажу. Мне ведь нужны гарантии.