Посреди земли

— Да-да, — оживленно согласилась Ирма, — это и нужно было. — Она тряхнула головой, ее глаза остановились вдруг на школьном халатике Кати. — А ну-ка поди сюда! — На синем полотне было крохотное, с булавочную головку, пятнышко от яичницы; она поскребла его, потом лизнула языком. — Вот так. Всегда так делай. Люблю, когда ты аккуратна. Ты же знаешь.

— Тетя Хермелина на кухне…

— Ну, Ирма, хватит тебе ребячиться, — сказал Балаж, — женщинам все-таки легче договориться… а я пока прогляжу задачки по математике у этого молодого человека.

Кати держала перед матерью зеркальце, Ирма причесывалась. И слушала, как Рики втолковывал отцу:

— Ну что ты, предок. Какое ж это неизвестное. И быть не может, если A и B даны…

И еще знаком показала: терпение, сын! — так как заметила, что Генрих поглядывает на часы.

Кати пошла в комнату родителей за деньгами на бритвенный крем и землю для пальмы; Ирма отправилась на кухню.

На какой-то миг в гостиной она отчетливо увидела, что большой торонтальский буфет зарос грязью, дверца шкафчика-бара липко захватана пальцами. А чего ради кофеварка-«турочка» оказалась у телевизора?

Дверь на кухню она открыла уже локтем: супруга доктора Альфонса Собослаи только что оставила на дверной ручке сметанный след.

«Могла бы я делать все это лучше? — думала Ирма, стараясь укрепиться духом. — Ну, хоть как-то держать все в порядке? И вообще: можно ли как-нибудь иначе, в наших-то обстоятельствах?»

— Доброе утро, дорогая Хермина.

Супруга доктора Собослаи восседала у кухонного стола на табуретке, подложив под себя две нарядные диванные подушки. Она мыла посуду. Болтавшаяся на запястье золотая цепочка позвякивала о тазик. По запотевшему окну сбегали струйки воды. Над газовой плитой круто подымался пар из трех кастрюль сразу.

— Я открою… чуточку воздуха…

— Оставьте, Ирмушка. Галеты со сметаной полагается хорошенько распарить.

— Надеюсь, дети будут есть, — сказала Ирма и нерешительно приподняла крышку с одной кастрюли.

— Дети должны есть то, что им дают, — заявила супруга доктора Собослаи и с бесконечными предосторожностями вынула из тазика стакан. — У нас уж, кажется, всего было вдоволь, но ели мы то, что нам подадут.

— Мы больше привыкли к венгерской кухне…

— Вот-вот, то-то и оно, — улыбнулась Хермина. Сидела она совершенно прямо. «Прямо хоть угольник ей к заднице приставляй», — мелькнуло у Ирмы, и она невольно постаралась выпрямить свою все больше сутулившуюся спину. — У них испорчен вкус… Ах, шнидлинг-соус…

— О, луковая подливка? Это хорошо!

— Нет, нет, душа моя. Не луковая подливка. Шнидлинг-соус… то есть соус из особо нарезанного лука. Небо и земля!.. Берется шесть желтков, два стаканчика сметаны, ложка оливкового масла…

— Завтра, будьте так добры, приготовьте тушеную говядину с галушками, — проговорила Ирма, делая вид, будто ищет в буфете сахар.

— Ох уж это мясо, одни жилы, гадость! А я и сегодня сколько в очереди простояла! И кто-то полагает, будто это оплачено. Да разве можно оплатить такое?

— Больше-то навряд ли.

— Отчего же. Кое-где платят и больше. Но я не в упрек. На нет и суда нет. Тысяча форинтов, и все. Это ведь только говорится, будто с питанием, — много ли я съем, так, поклюю только… Но на пищу скупиться нельзя, Ирмушка, никак нельзя. На готовке не сэкономишь, вбей я вместо пяти яиц три — вы такое и есть не станете, все оставите на столе, вот как позавчерашние крокеты.

«Да ведь ты их в уголь сожгла, — протестовала про себя Ирма, — у тебя всегда все пережарено-переварено, ты же хочешь за десять минут и убраться, и отстряпаться, и замочить белье, лишь бы к партнершам своим вовремя поспеть, партию в карты не пропустить…»

— Аппетита не было. Случается, знаете…

— Капризные вы все, — улыбалась Хермина Собослаи, — а вы, Ирмушка, несколько раздражительны. Когда мне было сорок, я не так выглядела. За мной один испанский атташе ухаживал, помню, он здесь проездом был из Швейцарии.

— Хермина, сегодня я вернусь поздно. Эксперименты сейчас в самой критической фазе. Прошу вас, если возможно, подметите хотя бы только гостиную. Муж ожидает днем посетителя, это театральный деятель, вы же интеллигентный человек, понимаете, как важно первое впечатление…

— Галеты в сметанном соусе очень трудоемкое блюдо.

— Да, — сказала Ирма, терзая кухонное полотенце. — Если можно, прошу вас, гостиную.

— Театральный деятель! Уж эти мне театральные деятели!.. Ференц Херцег в «Цецилии»… Ну, неважно. Когда-нибудь вознаградите — ложу предоставите, если однажды вдруг возьмут да и вправду поставят пьесу господина Блати…

— И белую рубашку, Хермина… ох, эти порошки, и тут, видно, обман… но вы уж простирните дважды, раз порошки такие никудышные…

— Ну что ж. Ничего не поделаешь! — Супруга доктора Собослаи вынула руки из тазика с посудой, осторожно стянула резиновые перчатки. Взяла тальк, долго и тщательно протирала им пальцы. — Коль скоро такова теперь моя судьба…

— Да, вы просто героиня, право.