Многие из ранних "престижных" фильмов ужасов рекламировались как единичные, громкие события, часто появлявшиеся с разницей в несколько лет и способные удовлетворить широкие - или, по крайней мере, средние - вкусы. Независимо от того, рассматривались ли эти фильмы как переход от родовой посредственности к новой части родового канона, кинокритики реже представляли их как нечто возвышающееся "за пределами" жанра, чем как нечто, находящееся в его сердцевине. В отличие от этого, пост-хоррор больше похож на тенденцию, потому что многие из этих фильмов появились в более тесном кластере лет, а также имеют больше стилистического сходства с модернистскими художественными фильмами, чем с продукцией крупных студий, что говорит о менее популистском регистре этого корпуса. В конце концов, большинство ранних престижных фильмов ужасов в основном подчинялись классическим голливудским повествовательным конвенциям (за несколькими заметными исключениями, такими как медленная, холодно-отстраненная эстетика "Сияния" и двусмысленный эпилог), а не потенциально смущающим качествам модернистского арт-кино, которые чаще встречаются в пост-хоррор текстах.
Таким образом, определение пост-хоррор фильмов как "престижных" отличается от того, что ранее применялось к фильмам ужасов средней руки, рассчитанным на широкую аудиторию зрителей. Относясь в первую очередь к зрителям, которые, как предполагается, обладают более утонченными эстетическими вкусами, чем основная аудитория, это новое применение "престижа" оставляет ценность легитимного культурного капитала неоспоримой, даже если критики-скептики ужасов могут неуверенно соотнести эту ценность с несколькими, казалось бы, исключительными текстами из низменного жанра.69 Тем не менее, как отмечает Лора Ми, "было бы нечестно предполагать, что больше зрителей привлек "возвышенный" ужас Hereditary, чем его обещание стать "самым страшным фильмом за последние годы", точно так же, как нечестно превозносить "Сияние" за выход за пределы неблаговидного жанра".70
"Возвышенный ужас" и "Пост-хоррор"
Тем временем дружелюбные к ужасам фанаты проницательно замечают, что "называя что-то "престижным ужасом" или "умным ужасом", мы [фанаты] невольно (а может, и намеренно, для некоторых) опускаем другие, не менее достойные фильмы в этом жанре - и, соответственно, фанатов, которым они нравятся".71 Как следует из этой цитаты, зрители-скептики и любители ужасов часто сходятся во мнении об эстетической ценности пост-хоррора, но последние чаще видят в них фильмы как свидетельства коллективной ценности жанра, а не как тексты, которые позиционируются над ним. Эти попытки встать между ужасным скептицизмом критиков пост-хоррора и преобладающей ассоциацией жанра с неискушенной аудиторией в конце концов приводят нас к сути спора - спора, который был вызван не только отчуждением популистских зрителей от основного стиля пост-хоррора, но и собственной неуверенностью давних поклонников ужасов как зрителей, богатых субкультурным капиталом, заработанным вокруг дискредитирующего себя жанра с низким культурным капиталом.
Нигде фанатско-культурная реакция против критических ярлыков пост-хоррора - и подразумеваемого или фактического снобизма таких различий - не была такой сильной, как в спорах о термине "возвышенный ужас". Как и "пре- тиж", этот модификатор предполагает возведение ужаса в определенную степень респектабельности, но я бы подчеркнул, что "возвышение" ужаса также подразумевает поднятие жанра до уровня, на котором он может смешаться с жанрами, уже ассоциирующимися с "более высокими" эстетическими слоями, такими как драмы, основанные на персонажах. Поклонники жанра романа склонны заметить, что "возвышенность" - это квалификация, которая не ожидается и не применяется к другим жанрам, независимо от того, содержат ли другие жанры более чем справедливую долю популистских или низкокачественных текстов.72 Поклонник жанра Майкл Браун, например, предлагает: "Чем утверждать, что ужасы переживают момент "престижной" драмы, может быть, стоит сказать, что драма снова переживает момент ужасов".73