Post-Horror: Art, Genre, and Cultural Elevation

Меня гораздо больше заводит настроение, цвет, тень и наблюдательность [...] Но я думаю, что я в достаточной степени разделяю эти фильмы по жанрам - "о, это фильм об одержимости демоном", "о, это история о призраке" - чтобы вы могли почувствовать грани, а затем оказаться внутри этого вместе с персонажем и ощутить человеческий опыт в этих рамках.81

 

Дженнифер Кент также говорит: "Я не думала о жанре, когда снимала "Бабадука". "И уж точно я не думала о нем как о фильме ужасов".82 Подобное утверждение "жанрового агностицизма" разделяет и Трей Эдвард Шульц из фильма "Это приходит ночью", который утверждает: "Я не ставил перед собой задачу снять фильм ужасов как таковой... Я просто хотел сделать что-то личное, и вот во что это вылилось. Я вложил в него много своих страхов, а если страх приравнивается к ужасу, то да, это ужас".83 Но, пожалуй, самыми известными стали самоназвание Пила "социальным триллером" и намеренное уклонение Ари Астера от описания ужасающего "Наследника" как фильма ужасов: "Люди, которые были в съемочной группе, или даже те, кому я представлял фильм, я бы описал его как семейную трагедию, переходящую в кошмар".84

Подобно тому, как критики-скептики избегают слова "ужас", эти попытки дистанцировать свою работу от культурного дурмана жанра не являются уникальными для пост-хоррор цикла 2010-х годов; скорее, мы можем увидеть прецеденты среди создателей более ранних "престижных" фильмов ужасов. Например, Майкл Пауэлл утверждал, что "Подглядывающий Том" - это "не фильм ужасов", а скорее "фильм сострадания, наблюдения и воспоминаний", а Уильям Фридкин вспоминает: "Я думал, что это [фильм "Экзорцист"] - фильм о тайне веры... но я не ставил перед собой задачу снять фильм ужасов".85 Возможно, наиболее примечательно то, что когда Уильям Касл продюсировал "Ребенка Розмари" для Columbia Pictures, он старательно избегал запятнать фильм своей репутацией импресарио, стоящего за такими диковинными, ориентированными на детей фильмами ужасов, как "Щукарь" (1959) и "Убийца" (1961), минимизируя свое имя в рекламных материалах и вместо этого подчеркивая средневековый исходный материал фильма (роман Айры Левина), его признанного арт-киноавтора (Роман Полански) и его восходящую звезду (Миа Фэрроу). Как утверждает Кевин Хеффернан, эти совместные усилия помогли утвердить "Ребенка Розмари" как один из первых "взрослых" фильмов ужасов, отдалив его от родовых ассоциаций ужасов с ювенальщиной; "Экзорцист" с аналогичным акцентом на родителях, борющихся с демоническими детьми, повторит эту стратегию пять лет спустя, став одним из первых блокбастеров 1970-х годов.86

Неудивительно, что Джейсон Зиноман попеременно называет пост-хоррор фильмы "взрослыми ужасами", которые, благодаря своей тематической направленности на родительские кризисы и непреодолимое горе, "скорее, пытаются заставить взрослых трепетать, чем детей хихикать".87 Когда режиссеры пост-хоррор фильмов делают пренебрежительные замечания о том, что их работа - это нечто иное. Таким образом, они, возможно, пытаются избежать причисления себя к "просто" хоррор-кинематографистам на ранней стадии карьеры, или же делают заявку на получение большего количества легитимного культурного капитала, чем обычно ожидается от жанра ужасов, в силу его устойчивой репутации как жанра, ориентированного в первую очередь на вкусы молодежи и/или инфантилизированных взрослых. Подобно тому, как будущие режиссеры часто ссылаются на "Ребенка Розмари" и другие ранние примеры "престижных" ужасов в качестве источника вдохновения, успех таких ранних фильмов у аудитории среднего уровня может быть для будущих режиссеров средством указать потенциальным финансистам на кассовый потенциал их фильма. Роберт Эггерс, например, признает, что "Ведьма" - это фильм ужасов (он утверждает, что это так), но вместо этого называет "Маяк" "странной сказкой" (ссылаясь на поджанр фантастической фантастики, к которому относилась эта история в 1890-х годах).88 Он продолжает:

Будучи подражателем авторского кино, а мои любимые режиссеры принадлежат к мертвому канону европейских и японских мастеров артхауса, я хочу сказать, что не хочу заботиться о жанре, о том, что он ограничивает и все такое. [...] Я думаю, что жанр ограничивает то, что на рынке вы должны поместить вещи в коробку, чтобы создать ожидания, чтобы получить прибыль, и вот тут-то вы и сталкиваетесь с проблемами. Есть люди, которые действительно говорят: "Верните мне мои деньги, потому что я заплатил за то, чтобы испугаться, и ни разу не бросил попкорн в воздух". Это вполне справедливо. [...] С другой стороны, у меня не было бы такой невероятной возможности снимать кино, если бы не жанр. Жанр дал мне возможность профинансировать фильм.89