Post scriptum

Он знал много случаев, когда ребенка водили на службу каждое воскресенье, – но как только он подрастал и получал возможность самостоятельно принимать решения, он бросал хождение в церковь, так и не ставшее для него внутренней потребностью. Отец этого очень боялся. Поэтому никакого нарочитого религиозного воспитания дома никогда не было. Он брал меня на службы, но делал это изредка. Еще до его рукоположения мы с ним иногда ходили на всенощную в ясеневскую Петропавловскую церковь. После этих служб мне очень не хотелось сразу возвращаться в городскую суету, я говорил об этом отцу – и мы с ним шли гулять в лес, благо церковь эта стоит на краю Битцевского парка. Во время этих вечерних прогулок присутствие Бога ощущалось не меньше, чем на службе – а то и сильнее…

Какие-то вещи отец делал удивительно ненавязчиво – например, подарил мне детскую Библию, привезенную из Парижа, потом детскую Библию, уже изданную в России, Издательским отделом Патриархии. Потом подарил мне учебник Закона Божия протоиерея Серафима Слободского – я стал его читать и довольно много из него узнал. А потом как-то вечером мы с отцом пили чай на кухне, и он вдруг спросил меня, что такое «антиминс». И я ответил ровно теми словами, которые прочел в учебнике Слободского. Он был неподдельно удивлен и спросил, что такое «илитон». Этого я уже не знал – и отец объяснил мне, чтό это. В тот момент он понял, что подарок его удачен и что я его активно использую.

* * *

Отцу вообще удивительным образом удавалось научить важным вещам, не прибегая к нарочитым объяснениям. Он умел и заинтересовать ярким рассказом, и сделать свои слова или действия примером для подражания. Так было и со мной: я стал историком благодаря отцу, хотя он никогда не говорил мне, что хотел бы, чтобы я освоил именно эту профессию.

Произошло это так. Мы с отцом любили летом ездить на велосипедах по отдыховским окрестностям, и он показывал мне свои любимые места – в том числе, окрестные церкви. А летом 1994 года – тогда отец уже стал священником – мы несколько раз ездили в эти церкви на литургию и отец сослужил. Побывали тогда в Лужках, в Быкове, в Малахове…

Осенью, вернувшись в Москву, я решил почитать что-нибудь об истории тех приходов, где мы с отцом побывали, и стал смотреть книги, которые были дома. Заглянул в двухтомник «Памятники архитектуры Московской области», нашел там статьи, посвященные некоторым из наших церквей. Там, кроме всего прочего, были ссылки на дополнительную литературу, в том числе – на знаменитую работу братьев Холмогоровых «Исторические материалы о церквях и селах XVI–XVIII веков», опубликованную в конце XIX века. Это выписки из архивных документов Патриаршего дворцового и Патриаршего казенного приказов по Московскому уезду (во времена Холмогоровых эти рукописи хранились в Московском архиве Министерства юстиции, а ныне они находятся в Российском государственном архиве древних актов). Впрочем, в то время я ровным счетом ничего не знал об этих архивах – для начала нужно было найти книгу Холмогоровых. Оказалось, что для этого нужно идти в Историческую библиотеку.

Мне помнится холодный ноябрьский день, когда я впервые взял в руки том Холмогоровых, посвященный Вохонской десятине Московского уезда. Увиденное и прочитанное меня поразило: оказалось, что там есть сведения обо всех окрестных церквях и можно узнать о событиях, происходивших в них в XVII и XVIII веках. Тогда я понял, что история – это не только глобальные события, о которых можно прочитать в любом учебнике, что исторические места – это не только Кремль, Красная площадь и их ближайшие окрестности; я осознал, что история есть у любой церкви и у любого села. Это было поистине удивительное открытие.

Вечером того дня я пошел на вечернюю службу в Космодамианский храм. Служил отец – и я, помнится, думал о том, сколько интересных исторических фактов об этой церкви скрывается в архивных документах. А уже вечером, когда мы с отцом встретились дома, я с гордостью показал ему выписки, сделанные в Историчке (разумеется, я успел выписать гораздо меньше, чем хотелось бы). Отец с интересом посмотрел их и сказал, что в свое время тоже читал Холмогоровых и радовался, находя там знакомые церкви. В тот вечер я понял, что отец всецело поддерживает мой интерес – и, пожалуй, именно тогда

пришло решение стать историком.

* * *

В самом начале моих исторических исследований произошел занятный случай. Заинтересовавшись бронницкими древностями, я решил поехать в Раменский музей – и рассказал там о наших с отцом велосипедных поездках. На это мне сказали, что несколько лет назад к ним уже приходил человек, интересовавшийся историей этих мест и, как и мы, много ездивший по окрестностям на велосипеде. Но увы – никто не запомнил, как его зовут. Вернувшись из Раменского, я рассказал об этом отцу и сказал, что было бы интересно пообщаться с этим загадочным любителем истории. Но как его найти? «Нет ничего проще, – с улыбкой сказал отец, – это я».

Г.П.Чистяков с сыном Петром.

Москва, 1984 год

* * *