Постапокалиптические будни. Пилот

Каблучок, ещё мгновением назад навевавший своим ритмичным цоканьем сладко-томные грёзы, вдруг нещадно впился в оказавшиеся совершенно беззащитными орешки. Душераздирающий вопль, идущий от самого паха, прорвался было наружу, но был в тот же миг заглушен ударом тяжёлой ладони.

– Приди уже в себя, похотливая свинота! – как только картинка в до предела округлившихся глазах перестала двоиться, он увидел перед собой перекошенное от гнева лицо старшей сестры-вояки. – Такой же долбанный извращуга, как и твоя покойная мамаша.

– Она ващет и твоя мама тоже, – обидчиво проворчал он, потирая красный отпечаток ладони на правой щеке.

– Ага. Тоже самое можно сказать и о половине нашего муравейника.

– Но разве можно её в этом винить? С её-то роскошными, аппетитными, пышными… – он недоговорил, мгновенно погружаясь в нездоровые фантазии о грудях родной матери.

– Омерзительно, – скривилась сестра, брезгливо убирая ногу с вновь стоявшего колом причиндала.

– Прости… – возвратившись в реальность, виновато промямлил он, никогда особо не умевший контролировать свои сексуальные позывы. – Но что ты здесь делаешь? И где мы вообще?

– А ты по сторонам то посмотри, – с долей ехидства проговорила сестра, одёргивая края слегка задравшейся юбки.

Чувствуя подвох, он с тревогой завертел головой. Испещрённый царапинами и бурыми засохшими пятнами минималистичный железный стол с каким-то старомодным грязно-рыжим светильником, оснащённым мощной лампой ватт на 450 навскидку, и вырезом под цепь для наручников, два аналогичных стула, но одном из которых он в данный момент сидел, мрачные обшарпанные стены, стальная дверь с зарешечённым окошечком и настенный LED дисплей, по умолчанию выполняющий роль большого зеркала. Оттуда на него смотрел лысый хрен с сильно отёкшим лицом и брутальным квадратным подбородком. Понадобилось некоторое время и сморщившееся до микроскопических величин хозяйство, чтобы признать в нём собственное отражение.

– Вэлика муравина жопка!! – подскочив со стула, панически завопил он, с ужасом вытаращившись на дисплей.

– Понял наконец где…

– Шо за чэртовина?! – не давая сестре договорить, продолжил вопить он, скрючившись в три погибели и беспокойно шаря по облысевшей черепушке ладонями. – Хдэ мои чудовнии волосины?!

– Безмозглый дегенерат! – крупные костяшки сестры немилосердно припечатались к макушке. – Ты по уши в дерьме, но тебя заботят только твои волосы?!

– Яком ишо дэрьми?? – плаксиво проскулил он, поднимая на сестру покрасневшие слёзные глаза. – Шо можэ быть хрэновши цэго?!

– На грудь свою погляди, придурок.

Он тихо всхлипнул и, повинуясь совету, посмотрел вниз. Пёструю рубаху для вечеринок, на которую он копил больше полугода, сменила белая майка с плотно опоясывающим колючим воротником – понятно, почему так зудела шея. Поверх неё была надета оранжевая роба, а на груди большими жирными буквами красовалась надпись: «Смертник №100-765». Ого. Вот так поворот.

– Это что, какая-то шутка?.. – находясь в состоянии глубочайшего потрясения, бесцветным голосом проговорил Смертник и взглянул на сестру безжизненными глазами.

– Шутка? – холодным тоном переспросила сестра и направилась к дисплею. – Шутка, значит… – подойдя, повторила она всё с той же холодной интонацией и нажала на одну из кнопок боковой панели.

Стена превратилась в тонкий прозрачный лист, сквозь который Смертник увидел соседнюю комнату, начисто лишённую всякой мебели. Только дисплей, исполинская дверь, сваренная из двух дверей от хранилища, сохранивших свои массивные ручки-штурвалы, и… горы мумифицированных тел на полу! А посреди этого ужасающего могильника, обнимая свои дрожащие плечи, спиной к нему стола бритоголовая девушка в такой же оранжевой робе.

Видимо почувствовав, что за ней наблюдают, она робко оглянулась через плечо, и Смертник с трудом, но признал в ней ту самую горячую цыпу, о которой грезил по пробуждению. Но что же с ней сталось! Её симпатичное лицо превратилось в сплошной лиловый синяк. Однако более этого его поразила вспышка лютой ненависти, сверкнувшая в налитых кровью глазах и направленная на него.

Вмиг переменившись в лице, цыпочка растянула разбитые, кровоточащие губы в жутком, полном злобы оскале и бросилась к дисплею. Смертник невольно отпрянул назад, когда она, споткнувшись об одно из тел, смачно влетела лицом в дисплей, отпечатав на нём кровавый абрис, и с содроганием наблюдал за тем, как она безумно колотила по нему кулаками, выкрикивая страшные проклятия. Во всяком случае так ему казалось, ведь дисплей не передавал никаких звуков.

– Пора, – бросив короткий взгляд на наручные часы, негромко сказала сестра, и зелёные световые панельки на исполинской двери загорелись красным.