Постфилософия. Три парадигмы в истории мысли

При этом структура пространства в теории относительности Эйнштейна остается классической,а локальность и изотропность пространства признаются его незыблемым свойством.

Квантовая механика: конец локального пространства

Подрывом классического представления о локальном пространстве занимался другой знаменитый физик, современник Эйнштейна Нильс Бор. Бор заложил основу «квантовой механики». Исследуя структуру «атома» вслед за классической атомистской теорией (идущей еще от Гюйгенса и Гассенди), Бор перенес внимание на субатомарный уровень, рассматривая поведение более мелких частиц — электронов, протонов и т.д. Замеченные «квантовой механикой» закономерности в поведении элементарных частиц опровергали аксиому локальности пространства. Поведение электронов оказалось зависимым от событий, проходящих от них на таком расстоянии, которое исключало саму возможность прямого контакта. Выяснилось, что в масштабах бесконечно-малых частиц пространство ведет себя иначе, нежели в мезотелах (объектах, сопоставимых с человеческой размерностью), изучавшихся приоритетно классической физикой. Несколько позже астрофизики обнаружат сходное изменение свойств классического пространства и при изучении сверхкрупных объектов — галактик, туманностей, «черных дыр», «красных карликов» и т. д.

«Квантовая механика» доказала, что свойства пространства мезомира, считавшиеся общими для пространства как такового, являются лишь частным случаем более сложной структуры, где локальность является относительной, необязательной и неточной. Оказалось, что вопреки Ньютону (и в согласии, скорее, с мифологическим живым космосом), все, что происходит в одной точке пространства, пусть даже бесконечно удаленной, влияет на другую точку пространства. В «психологии глубин» (теории К. Г. Юнга) это получило название «синхроничность», описываемой в известной формуле: «взмах крыльев бабочки в Сан-Паоло влияет на изменение котировок акций на токийской бирже».

Квантовая механика подготовила теоретическое пространство для рассмотрения физических явлений в подобном синхронистском ключе. При этом в рамках самой квантовой механики представление о времени сохранилось нетронутым и принцип линейности не ставился под сомнение.

Общая теория поля и теория суперструн

Всем в научном мире известна та анекдотическая неприязнь, которую испытывали друг к другу Альберт Эйнштейн и Нильс Бор, не желавшие всерьез вдумываться в открытия и учитывать фундаментальные революционные выводы друг друга. Так, Эйнштейн продолжал отставить локальность пространства, вопреки «квантовой механике», а Бор оперировал с линейным временем, вопреки выводам теории относительности. С точки зрения парадигмы модерна, это легко было понять: объединение двух критических взглядов на структуру объективной реальности, считавшейся в позитивизме чем-то незыблемым, грозило поколебать уверенность в самой этой реальности гораздо более чувствительно, нежели в гносеологических построениях кантианцев (от которых, как естественники полагали, можно было просто отмахнуться). Отбросив линейное и необратимое время и локальное пространство, физика оказывалась перед угрозой вообще упустить объект своего исследования.

Еще Гераклит говорил, что «природа любит прятаться». В начале XX века могло показаться, что, чем яростнее позитивисты вгрызаются в природу, тем больше она от них ускользает. Но если Эйнштейн и Бор откладывали объединение своих открытий, то следующее поколение физиков (Паули, Гейзенберг, Шредингер и т.д.) вплотную приступили к разработке «общей теории поля» или «теории всего» (theory of everything), призванной свести воедино теорию относительности и квантовую механику. Хотя работа над ней окончательно не завершена до сих пор, «реальность» и пространственно-временной континуум, фигурирующие в этих исследованиях, уже имеют мало общего с образами классической науки.