Постигая прошлое (СИ)

Опустив взгляд на голый, давно растерявший где-то всю кору, на совесть просохший, но всё ещё остающийся крепким, ствол неровно обломанного дерева с торчащими из торца заломами, вдруг осознал, что раньше где-то видел его. И, уже вспоминая единственную из возможных ситуаций, в которой мог повидаться с похожим бревном, сдвинулся чуть правее, ближе к середине, уперся руками во влажный, шершавый бок коряги и перекатив её на другую сторону, обнаружил на боку оставшийся от сучка, знакомый, слегка вытянутый пенёк, срубленный интересным образом — сам сруб и одно из годовых колец, при взгляде на него под определённым углом напоминали цифру "9".

Глава 20

Глава 20.

Получается, передо мной то самое бревно, с помощью которого удалось спастись в самом начале пути. В тот самый момент, когда пришёл в себя, барахтаясь посреди холодной реки, обессилевший, замерзающий и вообще не осознающий кто я, откуда и каким образом оказался в воде в подобном состоянии.

Кстати, на последний вопрос не нашёл ответа до сих пор. Да и вряд ли найду. Разве что память вернётся также неожиданно, как и исчезла. Хотя, чем дольше здесь нахожусь, тем меньше верю в подобную возможность. Даже те, изредка проскальзывающие перед мысленным взором картины из прошлого и не до конца понятные сны, переставшие посещать последние несколько ночей, почти полностью стираются из памяти, оставляя жалкую тень толком неосознанных, но несомненно, моих, личных воспоминаний.

Ладно хоть семью вспомнил и теперь не забываю, как прочее. Пускай там всего лишь одна ожившая картинка о совместном чаепитии с женой и детишками, но картинка эта настоящая. Настоящая настолько, что кажется почти осязаемой. Случаются моменты, когда голову навещает сумасшедшая мысль, будто можно закрыть глаза, сделать шаг вперёд и оказаться на родной кухне в компании любимой жены и детишек.

Ну а самое главное то, что это воспоминание никуда не исчезает, подобно прочим обманчивым и призрачным приветам из прошлого. Оно остаётся со мной и как ничто другое мотивирует двигаться дальше вперёд, вопреки всем возможным и невозможным опасностям, лишь бы поскорее добраться до обозначенного на карте места.

— Пустой, кончай уж на корягу энту глядеть, как на девку красну, сбираца давай! — бородокосый, как обычно, не упустит возможности отчитать непутевого крестника, в очередной раз увлекшегося размышлениями.

— Эта коряга мне жизнь спасла. — ответил, хлопая рукой по бревну.

— Чегой мелеш?! Она нас чуть не утопила!

— Не, это не про сейчас. Перед тем как меня ваши дозорные на берегу реки нашли, я на этом вот бревне плыл какое-то время. Не будь его, точно бы утонул.

— Хех! Чегой прям то, можа не то?! — махнул рукой бородокосый. — Энтаких коряг вона по реке на кажну версту по пять штук.

— Не, я хоть и хреново себя чувствовал тогда, но этот вот сучок, видишь, как будто цифра девять на срезе. Его я точно помню. — проговорил, ткнув пальцем в памятную метку.

— Не, крестничек, я хоть сам не письму ни чтенью не обучон, но грамот повидал всяких, так энтаких буквиц ни в одной грамоте не видал! Кака ж энто буквица?! Кривундя верчённая, а не буквица! — ответил, хмыкая, крестный.

— Верно, незнакома буквица. Но, коли энту твою кривундю повертать, нижню завитушку убрать, да титло поверх добавить, выйдет сотня, то бишь Рцы. — Демьян, всё это время молчавший в стороне, неожиданно вмешался в беседу, приблизившись и вместе с нами разглядывая бревно. — А девать у нас будет Фита. Штобы её начертать надобно полный круг такото напополам поделить, но не чрез пояс делить, а ниже, по колено, почитай. Ну и титло поверх такоже, а то без титла Фита так буквицей и останеца.

Демьян сначала пытался на пальцах объяснить, как выглядят описываемые им Рцы и Фиты, но быстро бросил это бесполезное занятие, достал из — за пояса один из своих топориков и, расчистив от камешков небольшой участок, уже им начал выводить вышеозначенные фигуры прямо на влажном песке.

Глядя на его старания, начал вспоминать и я. Действительно, ведь на Руси в тринадцатом веке, про арабские цифры никто и не слышал. Все расчёты и записи чисел велись при помощи кириллических символов, добавляя над каждым из них плавно изогнутую черту — титло. Каждой букве соответствовало число: Аз — один, Буки — два, Веди — три. Хотя нет, Буки — это ведь из глаголицы, которой пользовались до девятого или до десятого века, точно не вспомню. Но принцип записи числительных и тогда был точно такой же. В кириллице же второй буквой была Веди, дальше Глаголь, Добро… Фита и впрямь была девяткой в кириллице, а вот в глаголице девяткой была земля, если не ошибаюсь, и писалась эта земля… Хм… Не помню, как она писалась. В глаголице вообще все эти их буквицы затейливо писались.