Постлюбовь. Будущее человеческих интимностей

Интуиции и даже конкретные форматы этого пересмотра уже существуют; например, в работе исследовательницы Лучаны Паризи Abstract Sex[150]

, где она опускает секс с телесного на молекулярный уровень и размывает границу между биологическими процессами и кибернетикой. В её понимании (вслед за авторкой эндосимбиотической теории Линн Маргулис, с которой Паризи работала) секс не увязан с совокуплением, как и с воспроизводством детей или гендером. Секс — это процесс генетических смешиваний, у некоторых организмов он происходит одновременно на нескольких уровнях. Паризи пишет, что в последние несколько десятилетий с «постчеловеческим сексом», как и с пониманием человека вообще, произошло множество биоинформационных мутаций; и ни политика воплощения (биологический детерминизм), ни политика развоплощения (дискурсивный деконструктивизм) не дают концептуальных инструментов для анализа этий мутаций. По сути Паризи предлагает третий путь понимания тела/пола/секса между эссенциализмом и деконструкцией. Она критикует традиционную патриархальную модель репрезентации человеческого тела с его дуализмом разум/телесность, в которой внешние признаки определяют социальные возможности человека. Подчёркивая нелинейные динамики и непредсказуемость потенциала мутации материи, Паризи пишет, что «мы ещё не знаем, на что способно тело». Она устанавливает связь между микроуровнем взаимодействия бактериальных клеток и вирусов с макроуровнем социокультурной и экономической систем, желанием и технологиями; Паризи пишет, что сосуществование этих уровней организует новую метафизическую концепцию тела, отрывающуюся от бинарных логик. В описании Паризи секс (и пол) — это событие; не репродукция, а коммуникация. Она пишет, что «абстрактный секс указывает на желание, не обусловленное заранее определенными целями. Оно автономно от субъекта и объекта, поскольку оно в первую очередь подразумевает неиссякающее распределение энергии, непрекращающийся поток, связывающий воедино самые безразличные друг к другу тела, частицы и знаки. В этом смысле кибернетические мутации секса раскрывают континуум между клеточным уровнем секса (бактериальный секс), возникновением человеческого секса (гетеросексуальное спаривание) и подъёмом био-технологического секса (клонирование), что влечет за собой новую концепцию тела».

Секс, или невыносимое

Секс на протяжении всего существования человечества являлся исторически неизбежным, потому что человеческая история находит себя в продолжительном существовании человека, воспроизводство которого не могло происходить никак иначе, чем посредством секса. После появления экстракорпорального оплодотворения и клонирования (пока запрещённого для людей) это больше не так. Технически сегодня секс с точки зрения воспроизводства не является неизбежным или безальтернативным. Если произойдёт что-то вроде событий фильма Куарона «Дитя человеческое», — только вместо возможности зачатия люди потеряют возможность совокупления, — уже сегодня это никак не помешает телам с матками продолжать беременеть и рожать. Может быть, трудно осознать, насколько это революционное событие. Несколько процессов, о которых мы уже говорили, в 20 веке приводят к тому, что сексуальность настолько сепарируется в качестве самоценной сферы получения и производства удовольствия, налаживания отношений и формирования идентичностей, что рождение детей становится по сути её побочным продуктом. Психологическая индустрия рассматривает историю индивида как организованную вокруг его (детской) сексуальности — таким образом, сексуальность становится определяющей психическую сущность человека. А раз у неё такое большое значение, она размещается в центр разговора о достойном образе жизни и здоровой личности: консультанты и эксперты накачивают идею, что полноценная сексуальная жизнь является условием здоровья и благополучия. Как пишет Иллуз, результатом этого стало то, что человек «не только рассказал себе свою историю как сексуальную, но превратил саму сексуальность и в практику, и в идеал, и в цель этого повествования». Вспоминаем Пресьядо, Фуко и других теоретиков, которые подтверждают: неолиберальный субъект это сексуальный субъект. К этому добавляется потребительская культура, уравнявшая товар с удовольствием и сексом, изобретение оральной женской контрацепции, давшей мощнейший толчок их сексуальной автономии, а также политизация сексуальности феминистскими и квир-движениями, — эти процессы дали старт рекреационной сексуальности.