Постмодернизм устарел...

закат неолиберализма на практике показал свою ориентацию на рост военных расходов и использование войн и насилия для достижения своих целей; имперская геополитика на практике ориентирована на прямую реколонизацию и подчинение слаборазвитых стран и потому усугубление глобального противостояния;

глобальный виртуальный финансовый капитал (как господствующая форма эпохи заката неолиберализма) по своей природе заинтересован в максимальной свободе движения и самовозрастания и потому предельно антагонистичен каким бы то ни было социальным и т. п. ограничениям (в отличие от производственного, хоть как-то ограниченного необходимостью соблюдать интересы работника, национального — обеспечивать социальную стабильность и т. п.);

общество потребления и адекватная ему массовая культура способны генерировать лишь относительно узкий слой специализированных профессионалов, все более отчуждая подавляющее большинство граждан от свободной творческой деятельности, усугубляя их бытие как потребителей-конформистов, пассивных объектов манипулирования, для чего «империя» (в отличие от неолиберализма) не брезгует использовать и прямые методы политико-идеологического давления.

Все эти тенденции свидетельствуют о реверсивности данной эволюции, по отношению к линии прогресса, ориентированной на обеспечение простора для человеческих развития на базе использования новых пост-индустриальных технологий.

При этом, конечно же, остается открытым вопрос о наличии прогресса и возможности его адекватного отображения. Для постмодернизма здесь очевиден однозначно отрицательный ответ. Однако для практики неолиберализма (этот постмодернизм взрастившей и его адептами поддерживаемой) критерий прогрессивности и регрессивности очевиден: те, кого бомбят «наши» государства — регрессивны, а мы (те, кто бомбит) — прогрессивны и цивилизованы. И это не публицистическая гипербола, а практика социально-политической жизнедеятельности современного мира, где плюралистичное безразличие до недавнего времени оставалось прикрытием этой циничной позиции, а ныне постепенно отбрасывается за ненадобностью и неудобностью маскировки.

Соответствующие изменения, по-видимому, в настоящее время всё более будут претерпевать не только теоретические парадигмы, которые всё более будут обслуживать, причём, чем дальше, тем в более вульгарных и примитивных формах, господствующие интересы глобальных игроков, но и идеология, ценности и мотивы поведения мещанско-обывательского большинства. От пассивного потребительства и «внеидеологического» существования, от лозунгов деидеологизации и «опоры на здравый смысл», обыватель в настоящее время всё более и более переходит в русло квази-патриотизма (если говорить о США), в русло пока ещё не определённого, только формирующегося идеологического восторга по отношению к господствующим идейно-политическим силам и безусловного им подчинения.

Безусловно, эта тенденция является не единственной, и в настоящее время разворачивается широкий спектр оппозиционных сил. Однако сама по себе она явственно проявляет себя в лозунгах, по сути дела, оправдания под эгидой борьбы с терроризмом любых форм неоколониальной экспансии, оправдания любых форм насилия, подавления инакомыслия и антидемократических, антигуманных акций, вплоть до развязывания войн под вывеской защиты ценностей цивилизации.

Как уже неоднократно отмечалось выше, наряду с тенденцией заката неолиберализма и постмодернизма как соответствующей теоретико-идеологической парадигмы, ныне в мире развиваются достаточно мощные и качественно новые оппозиционные течения. Самый конец XX в. и первые несколько лет нового столетия продемонстрировали, что эти силы являются отнюдь не только теоретически моделируемыми, но и реально действующими в глобальном масштабе.

Автору ещё в середине 90-х гг. приходилось писать о том, что глобальная гегемония капитала не может не порождать в качестве своей альтернативы субъекта ассоциированного социального творчества. И тогда, в 1995-97 годах, мне немало пришлось услышать критики, суть которой заключалась в указании на отсутствие в общественно-политической и идейной жизни таких массовых, реально действующих сил. Однако, начиная с 1999 г., волна массовых выступлений «антиглобалистов» (мы предпочитаем понятие альтерглобалисты — сторонники иной интеграции, а не противники глобализации), начавшаяся с Сиэтла и далее прокатившаяся практически по всему миру, включившая целую сеть новых форм оппозиционной деятельности, стала ответом на это постоянно звучавшее критическое замечание. Реальная жизнь подтвердила теоретическую гипотезу. Постоянно протестующие против войны в Ираке миллионы и миллионы граждан по всему миру стали практическим свидетельством того, что рождается не только «протоимперия», но и анти-империя.