Поступь империи: Поступь империи. Право выбора. Мы поднимем выше стяги!

– Вот как заговорил, князь? Неужели служба должна на перине быть? Коли так, плати отступную и, лишившись родового имени, иди в царские закупы, – с усмешкой глянул князь Ромодановский на тридцатилетнего мужа, останавливая чтение указа мановением руки – дьяк зорко следил за князем-кесарем.

– Да что ты говоришь, князь-кесарь?! Какую отступную? Какое лишение родового имени? – посыпались со всех сторон вопросы советников.

– Не так скоро, всему свое время. Продолжай, Евсей…

Из дальнейшего чтения царские советники выяснили, что с этого дня, подкрепляя январские указы о наследии поместий и служивых земель, каждый служащий человек, будь то губернатор или мелкий помещик, обязан приносить пользу государству напрямую, то есть своей службой. В противном случае, дабы исключить и предотвратить разброд среди дворянства, государевы земли отбираются в казну обратно.

Если кто из высокородных господ не желает служить на благо Отечества, то у него есть возможность избавить себя от почетной обязанности, заявив об этом при свидетелях губернатору своих земель, с подписанием отказной грамоты от родового имени и большей части земель. Тем самым сей человек, отказавшийся нести службу, имеет право жить на землях Русского царства, не призываясь ни по рекрутскому набору, ни по велению государеву. Те, кто со злостным умыслом уклоняются от службы, должны быть обриты в рекруты и препровождены на граничные земли – потом и кровью искупать грехи злонамеренные и бесчестные.

После этого довольно содержательного, а самое главное, многое объясняющего вступления дьяк Евсей начал зачитывать указы о тех делах, которые должны быть сделаны в первую очередь, потом во вторую очередь и так далее, до самых незначительных, коими является распределение граничных дорожных земель среди городов, за которыми они обязаны следить и, собственно, прокладывать оные, ежели таковые не имеются, тем самым освобождаясь от ряда налогов.

В первой очереди оказалось всего несколько указов: о переписи населения и открытом переcчете людей государства; об открытии в Москве первого русского университета и создании его регламента; о создании для переселенцев с Прибалтики прорусских зон; о подсчете и создании фонда для русских переселенцев на западные границы. И последний указ – о переводе башкирских полков в Финляндию для усиления армии князя Голицына.

После этих нужных указов шли указы помельче, но злободневней и утомительней. Рабочий день Царского совета обещает быть тяжелым, а таких деньков будет еще три как минимум, пока не будут назначены ответственные лица и не утрясутся организационные моменты с советниками.

Мало кто из царских советников догадывался, к чему могут привести эти новшества, расползающиеся по землям России, будто паутина искусного арахнида. Да и как они могли ожидать от молодого государя дальновидных поступков? Все думали, что он руководствуется наставлениями отца и просто доводит до логического завершения начатое батюшкой, а когда запал пройдет, он остепенится и успокоится.

Глупцы!

* * *

31 мая 1711 года от Р. Х.

Мадрид. Резиденция короля

Перед большим решетчатым окном, распахнутым настежь, стоят двое – немолодой мужчина и сохранившая былую красоту женщина лет тридцати. Позади них на кресле – молодой, щеголевато одетый аристократ с улыбкой на устах, каждое мгновение следящий за резкими взволнованными движениями парочки.

– Нет, на это мы пойти не можем! Отдать исконные земли…

– А что, лучше потерять половину земель здесь, на континенте, королева? Без помощи русских мы через пару лет, а то и раньше, не сможем даже здесь, в благословенной Испании, отбить нападение англичан, приди им в голову подобная мысль. А есть эрцгерцог… Кортесы Арагона, Валенсии, Каталонии присягнули ему, не забывайте, ваше величество, – громко шептал премьер-министр на ухо женщине, взывая к ее благоразумию.

– Но Гибралтар – ключ к проливу, а значит, и внутренним морям! – продолжала упорствовать Мария Луиза, королева Испании.

– Так пусть он будет в руках у далекой России, а не у англичан. Они завоевали ближайшие моря, а если им дать порт в испанских землях, то они вовсе станут хозяевами внутренних морей, – настойчиво разъяснял Альберони последствия рискованного шага. Аббат ужасался, предвидя те проблемы, которые возникнут в случае укрепления на плато англичан. – Ваше величество, у России нет океанского флота, даже морской и тот слабый, малопригодный для боевых действий. Поневоле царь должен будет искать поддержки у нас.

Постояв пару секунд, Альберони отошел к столу. В глубоком кресле рядом с ним сидит русский посол Борис Долгомиров, ожидающий решения королевы.

– Сеньор посол, то, что вы предлагаете, исходит от вашего государя или только от его сына? – тяжело вздохнув, вполборота повернулась королева к боярину.

– Прошу меня извинить, ваше величество, но у моего государя нет детей; по крайней мере, я о них не знаю, – встав с кресла, поклонился Долгомиров. – Что до предложения, то оно исходит именно от царя, и ни от кого более.