Поступь хаоса

Я пробую позвать его по имени, штобы успокоить, но кашляю, и в спину втыкается острая боль. Я все еще лежу на пузе в грязи, куда шлепнулся, когда Аарон…

Аарон.

Когда Аарон стукнул меня по голове своим посохом. Я попробовал приподнять голову, и слепящая боль сразу же прострелила всю правую половину черепа, и вниз, в челюсть, и мне целую минуту пришлось лежать, скрежеща зубами и просто пережидая боль и пожар в голове, прежде чем хотя бы попытаться снова заговорить.

– Тодд? – проскулил Мэнчи.

– Я тут, Мэнчи, – наконец выдавил я, но вместо слов из груди вырвался какой-то рык пополам с соплями и еще кашлем…

Который пришлось срочно прекратить из-за жуткой боли в спине.

Спина.

Я задавил еще один приступ, и тут из кишок во все остальные части тела хлынул холодный ужас. Последнее, што я видел перед тем, как… Нет.

О нет.

Я покашлял немного внутри горла, стараясь не шевельнуть ни мускулом (разумеется, без толку) и пережидая боль, давая ей дойти до приливного пика, и затем еще раз попытавшись открыть рот так, штобы это меня не убило.

– Во мне есть нож, Мэнчи? – прохрипел я.

– Нож, Тодд, – гавкнул он, ужасно обеспокоенный. – Сзади, Тодд.

Он кинулся снова вылизывать мне лицо – нормальный собачий способ успокоить. Мне оставалось только дышать и не шевелиться – хотя бы минуту. Я закрыл глаза, втянул внутрь воздух, несмотря на жалобы легких, и без того вроде бы уже полных.

Я – Тодд Хьюитт, подумал я, и это была крупная ошибка, потому што на меня сразу обрушилось всё, всё остальное, рухнуло и потащило куда-то вниз: и спачья кровь, и Виолино лицо, и ужас на нем – передо мной ужас. И Аарон выходил из леса и утаскивал ее с собой…

Я принялся плакать, но боль от рыданий оказалась такая, што меня буквально парализовало и как огнем обожгло мне изнутри руки и спину, и делать было решительно нечего, кроме как страдать и ждать, пока оно пройдет само.

Медленно-медленно я стал выпрастывать из-под себя руку. В голове и спине стало так больно, што я, кажется, на некоторое время отключился, но потом пришел в себя и медленно-медленно поплелся рукой вверх назад на спину, перебирая пальцами по мокрой грязной рубашке и мокрому грязному рюкзаку, который, с ума сойти, все еще на мне, назад и вверх, пока она не оказалась у меня под пальцами…

Рукоятка ножа. Торчащая у меня из спины.

Я должен быть мертв.

Мертв.

Я мертв?

– Не мертв, Тодд, – сообщил Мэнчи. – Мешок! Мешок!

Нож и правда торчал из меня, высоко между лопатками, боль очень конкретно меня об этом информировала, но нож для начала прошел сквозь рюкзак, и што-то в нем не дало ножу воткнуться прямо в…

Книга.

Книга ма.

Я снова медленно пощупал пальцами, и да, Аарон размахнулся и вонзил нож в книгу, которая не дала ему пройти на всю длину насквозь и в меня.

(А вот мне со спаклом это удалось.)

Я снова закрыл глаза, и постарался вдохнуть как можно глубже (што оказалось совсем не глубоко), и задержал дыхание, пока не обхватил, как мог, рукоятку ножа, но потом мне пришлось опять задышать и подождать, пока боль пройдет, и тогда я попытался его вытащить. Это самое трудное дело на свете и мне пришлось подождать подышать и попробовать снова и я потянул и стало больнее больнее будто стреляло ружье и я невольно орал и наконец почувствовал как нож вышел у меня из спины.

Минуту я охал, и хватал ртом воздух, и пытался снова не зареветь, держа нож от себя подальше, прямо с книгой и рюкзаком.

Мэнчи еще лизнул меня в морду.

– Хороший мальчик, – сказал я, хотя хрен его знает зачем.

На то, штобы скинуть с плеч лямки, ушла целая вечность, но наконец я сумел отшвырнуть от себя нож и все остальное. Но даже после этого встать все равно не вышло, зато вышло опять отключиться, потому што Мэнчи снова лизал мне лицо, и пришлось открывать глаза и кашлять внутрь.

Лежа там, в грязи, я ничего так не желал, как штобы Ааронов нож все-таки достал меня, добрался до меня, штобы я лежал тут мертвый, как спакл, штобы можно было уже перестать падать в эту яму вниз вниз вниз пока не останется одна только чернота вниз в никуда где просто не будет уже никакого Тодда и он будет не виноват во всем на свете и не сумеет все портить и подводить Бена и подводить Виолу и можно будет уже упасть навсегда в ничто и больше не беспокоиться ни о чем ни о чем.

Но меня, черт возьми, вылизывал Мэнчи.

– Отвали, – я поднял руку, штобы его оттолкнуть.

Аарон мог меня убить. Он так легко мог меня убить.

Нож в шею сбоку, нож в глаз, нож поперек горла. Я был в его власти, убивай не хочу, и он меня не убил. Он должен был знать, што делает. Обязан.

Может, он меня бросил, штобы мэр потом нашел? Но што он вообще делал так далеко впереди армии? Как он сюда добрался без лошади? Сколько он уже за нами шел?

И сколько времени назад он вылез из леса и забрал Виолу?

Я застонал.

Вот зачем он оставил меня в живых. Штобы я знал: он забрал Виолу. Так победишь, да? Так заставишь страдать? Жить и вечно смотреть в Шуме, как он ее утаскивает.