Посты сменяются на рассвете

Андрей поднес циферблат к глазам. Светящееся жало секундной стрелки быстро бежало по кругу. Передвинулась к единице часовая стрелка. Он забеспокоился: им еще километра два пробираться по трубе, потом предстоит проникнуть в подземные склады и заложить взрывчатку. А время строго ограничено. Взрыв должен произойти вскоре после окончания ночной смены, когда рабочие покинут цеха. Работа на заводе прекратится до утра — в шесть часов франкисты привезут следующую смену. Однако диверсанты должны заложить взрывчатку еще до окончания этой смены — иначе их появление на заводском дворе привлечет внимание франкистов: в перерыв на территории останется лишь охрана. Но бойцов не поторопишь. Они пробираются чуть ли не на четвереньках, сгибаясь в три погибели под тяжестью рюкзаков. «Раз-два... Раз-два...» «Кляцк-кляцк... Кляцк-кляцк...» Плещется под ногами жижа. Уже скоро должен кончиться этот проклятый путь. Говорят: «Прошел огонь, воду и медные трубы». Что значит — медные трубы? Оркестры? Слава? Или вот так — с чудовищной тяжестью, разламывающей поясницу, с гудом в голове, с нестерпимой жаждой вобрать воздух всей грудью?..

Он ударился лбом об угол ящика, который нес за спиной в рюкзаке идущий впереди боец.

Остановка. Что случилось? Не обгонишь тех, кто впереди, — труба узка. Не спросишь в этой чертовой маске. Их предали, и впереди — враги? Но тогда бы стреляли. Преграда? Недавно по этому пути пробрались встречавшие их рабочие. Что же случилось?.. Напрасно он первым поставил Росарио... Глупое положение: командир — а в самом хвосте; должен принимать решение, а в чем дело — не знает. Почему остановил бойцов пикадор?..

Через четверть часа движение возобновилось. Как жалко этих потерянных драгоценных минут!

Труба вывела в помещение, подобное пещере. Стены и потолок были в потеках, напоминающих сталактиты, сверкающие в лучах фонариков. Из этого помещения веером расходились трубы меньшего диаметра, чем та, по которой бойцы пришли сюда.

Лаптев, обогнав бойцов, пробрался вперед. Около Росарио стояли проводник и еще двое, державшие какой-то бесформенный большой тюк. В одном из бойцов Андрей узнал Божидара, в другом — Феликса Обрагона. А подойдя вплотную, разглядел: серб в обнимку держит не тюк, а студента Лусьяно.

Обрагон обхватил рукой гофрированную трубку противогаза и сделал движение, как бы сдергивая маску.

Лаптев понял: студент сорвал противогаз и отравился ядовитыми испарениями. Приложил ухо к груди сеньора дель Рохоса. Сердце анархиста учащенно билось. «Слава богу, жив! Ух, негодяй! Не выдержал!..» Он показал бойцам: «Несите!», а сам поспешил вперед.

Еще несколько сот шагов — и проводник остановился у металлической лесенки, поднимавшейся вверх, в колодец люка. Рабочий вскарабкался по перекладинам, постучал в крышку. Чьи-то руки ее подняли — и в колодец хлынул холодный воздух. Наверху, на поверхности земли, Андрей стащил противогаз и распрямился: блаженство! Как легко дышать!

Поднялись остальные, вытащили студента. Лаптев снял с его лица маску, расстегнул куртку, стал бить по щекам, тереть уши. Лусьяно несколько раз судорожно вздохнул, закашлялся. Открыл глаза.

— Скажи этому стервецу, — со злостью проговорил Андрей, обращаясь к Божидару, — когда вернемся, я спущу с него шкуру! Этот мальчишка чуть не сорвал нам всю операцию! Спроси у них, — он показал на рабочих, — смогут они укрыть его, пока мы будем работать?

Серб быстро переговорил с рабочими. Они взяли Лусьяно за руки и за ноги. Но он уже пришел в себя, пытался вырваться.

— Несите! Когда очухается, пусть ждет. Захватим на обратном пути!

У них уже не было в запасе ни минуты.

Люк находился на краю заводского двора, у стены одного из корпусов. Ночная смена еще работала, и корпус гудел разнотонными шумами. Стекла окон мерцали синим светом. Поэтому все вырисовывалось призрачно. Но после темени подземелья Лаптеву показалось во дворе светлым-светло. Торопливо проходили люди. Резали слух громкие голоса.

Двое рабочих, встретившие их у люка, увели за собой, крадучись вдоль стены, группу Эрерро. А другие подкатили к люку четырехколесную тележку. Бойцы группы Лаптева свалили на нее снаряжение, прикрыли сверху куском брезента. Со стороны — рабочие везут какие-то заготовки.

Они обогнули заводской корпус, пересекли двор, поравнялись с приземистым зданием, увенчанным массивной квадратной трубой, — наверно, котельной. Рабочий — тот, что шел впереди, — жестом приказал: «Остановитесь!» — и пошептался с Божидаром.

— Вон там, впереди, — показал серб Андрею, — главный склад готовой продукции. У ворот часовой.

— Снимешь — и встанешь на его место.

— Момент! — отозвался Радмилович: ему это было больше по душе, чем рыть землю в штольне.

В это время заверещал пронзительный сигнал, и разом послышался многоголосый шум, захлопали железные двери.

«Накрыли группу пикадора? — охолодило Андрея. Но тут же сообразил: — Конец смены. Да, ровно три. Как летит время!»