Посты сменяются на рассвете

— Они предлагают, — сказал Божидар, — провести этого щенка через заводскую проходную. В проходной каждого обыскивают и проверяют жетон. На жетоне лишь номер. Один из рабочих, которые уйдут в преисподнюю с нами, отдаст ему свой жетон. А эти двое решили идти с ним. — Серб сплюнул. — Решили рисковать собственными головами из-за этого... так его растак!

Что ж, это был единственный выход.

— Ждите нас в излучине реки, у лодок, — сказал Андрей. — Спасибо, камарадос!

Они спустились в колодец. Рабочий, остававшийся все время внизу, у лестницы, сказал, что вторая группа еще не возвращалась. Что ж, им пришлось пробираться дальше.

Они миновали пещеру со сталактитами, втянулись в головную трубу, когда сзади, наверху, послышался истошный вой сирены, затарахтели выстрелы, разорвалась граната в подземелье — и тугая взрывная волна ударила в спину, бросила в жижу Феликса Обрагона, шедшего последним. Забыли опустить крышку люка? Охранники обнаружили убитых часовых? Или худшее — накрыли группу пикадора?.. Скорей к лодкам!

Обратный путь по трубе они проделали вдвое быстрей. Вот и смутно светлеющий круг впереди. Стрелки показывают: 4.10. У них еще тридцать пять минут.

Но, еще не выбравшись из трубы, Лаптев понял: на берегу что-то происходит. Слышалась стрельба. Отверстие трубы озарялось вспышками. Что? Сообщили с завода на передовую о появлении диверсантов или фалангисты обнаружили оставшуюся в засаде группу комиссара?..

Звуки выстрелов подсказали Андрею, что схватка происходит в стороне от того места, где они укрыли под навесом ветвей свои лодки, — там, где должна была залечь группа Гонсалеса. Она будет сдерживать франкистов, пока все участники диверсии не покинут правый берег и он не подаст условный сигнал.

Вот и лодки.

Андрей приказал своей группе:

— Отплывайте! Остаемся только я и Божидар.

Лодки вспороли носами воду. Течение подхватило и понесло их вниз. Бойцы налегли на весла — и вот уже одна за другой черные их тени растворились в предрассветном тумане.

Совсем недалеко, за бугром, сыпал очередями пулемет, мгновениями замолкая, будто захлебываясь от ярости. Частили винтовочные выстрелы.

«Черт подери, где же Росарио и его группа? Где Лусьяно и рабочие?..»

Он ждал. Пытался растянуть секунды и минуты, как пружины эспандера, все ясней понимая: что бы там ни произошло с группой пикадора и с Лусьяно, ждать дольше бессмысленно. Каждая секунда промедления может стоить жизни бойцам группы Гонсалеса. Но Андрей знал и другое: если отойдут они, никому из бойцов лейтенанта уже не добраться до левого берега... Может быть, он думал еще и о том, что в эти мгновения решается его спор с комиссаром? Может, думал о Лене?.. Нет. Только о парнях, которые ушли вслед за Росарио и должны вернуться. Он действовал по неписаному параграфу незыблемого закона: товарищей не бросают в беде. Почему же нет группы? Ему почудилось, что сама труба, как удав, стиснула его товарищей извивающимися стальными кольцами...

Пулемет замолк. Снова зашелся в кашле — и снова оборвалась очередь. Одинокими и беспомощными показались хлопки винтовочных выстрелов.

Он больше не имеет права ждать...

Однако не успел Андрей подать сигнал к отходу, как послышались треск сучьев, шарканье тяжелых шагов, колыхнулись ветви и на берег выбрались из-за кустов люди. Бойцы поддерживали под руки тяжело раненного, его безжизненные ноги носками сапог гребли траву, сучья, песок. В этом обвисшем Андрей узнал комиссара.

Гонсалес мутным взглядом посмотрел на командира:

— Todo está terminado... No podemos sostenernos más...[11] — Вскинулся, глаза его загорелись: — ¡Ordene! ¡Ordene![12]

Лаптев помог бойцам уложить комиссара на дно лодки, сам перевалился через борт, обеими руками обхватил весло и отвел его для гребка. И в эту последнюю секунду на берег выбежали двое, они несли третьего. Это были рабочие и Лусьяно.

— В лодки!

Пока отплывали, Божидар перебросился с рабочими несколькими словами. Перевел Андрею:

— Они уже успели выйти за ворота, когда на заводе началась тревога. Лусьяно был бодрый. Он сказал, что может быть погоня, они не должны идти прямо к лодкам — выдадут всех нас. Они пошли далеко в обход, и сил у него не хватило. Несли его, поэтому опоздали.

Лодки вырвались из-под навеса ив. Только те две лодки, предназначенные для группы Росарио, безмолвными пустыми гробами качнулись на черной воде.

Лаптев греб, а сам до рези в глазах вглядывался в уходящий берег. Потом, одной рукой подняв весло, чтобы не мешать грести другим, дотронулся до колючей щеки Гонсалеса. Комиссар шевельнулся, открыл глаза. Взгляд его был осмыслен. Он разомкнул губы, с сипом спросил — Андрей не разобрал слов.

— Комиссар спрашивает о той группе, — перевел Божидар.

Андрей пожал плечами и снова взялся за весло.