Потанцуй со мной

— Любит громкую музыку, прокуренный бар, девочек в коротких юбочках, которые вертят задом, когда танцуют. Плещется в городском фонтане в жаркий день и невстает при исполнении государственного гимна.

— Таков наш Энди.

— Он плавает в море нагишом при свете луны.

Ему показалось, что Мередит слегка задохнулась, прежде чем сказала:

— Я создала монстра.

— Говорят, женщины любят плохих мальчиков.

Что-то в ее лице дрогнуло, она нахмурилась. Кернан с удивлением понял, что не знает о ней почти ничего, хотя, казалось, видел ее насквозь.

— У тебя есть друг?

Как он не догадался спросить раньше? На пальце у нее не было кольца, поэтому он подумал, что она одинока. Почему он сделал такой вывод? Почему теперь он, затаив дыхание, ждал ответа?

— У меня никого нет.

Руки на руле напряглись.

— Удивительно, — сказал он, вздохнув со странным облегчением, и тут же придумал объяснение.

Не то чтобы после личной драмы его волновала сердечная жизнь Мередит. Просто он не хотел, чтобы она связалась с плохим мальчиком.

Она секунду колебалась, не отрывая глаз от дороги.

— Я забеременела в шестнадцать лет. Отец ребенка бросил меня, избавив от романтических иллюзий.

Кернан услышал в голосе тоску и еще что-то. Невыносимую боль. Вмиг он забыл о своем разбитом сердце.

— А ребенок? — спросил он тихо.

Что-то подсказало ему: она не сделала бы аборт. Никогда.

Чего бы это ей ни стоило, она не предаст своей любви. Кернан понял это сразу, когда впервые наблюдал ее танец, в котором было столько силы и безудержной страсти.

Он взглянул на ее лицо. Она пыталась что-то скрыть от него. С удивившей его интуицией он понял, что в этом причина глубокой печали, которую он часто замечал в глубине ее глаз.

Кернан снова затаил дыхание. Ему необходимо было знать, что она доверяет ему так же, как он теперь доверял ей.

— Родилась девочка, — прошептала она. — Может быть, я совершила глупость. Мы с мамой работали день и ночь, чтобы свести концы с концами. Но я ни секунды не жалею. Разве что о том, что не могла проводить с ними — с дочкой и мамой — больше времени.

Кернан почувствовал, как мороз пробежал по коже.

— В тот день я попросила маму забрать малышку из детского сада. На переходе их сбила машина угонщика, уходившего от полицейских. Моя девочка не прожила на свете и года.

Голос женщины срывался от боли, плечи дрожали, глаза были прикованы к дороге.

Ему хотелось крикнуть, чтобы она остановилась. Кернан испытывал непреодолимое желание прижать Мередит к себе, приласкать, успокоить. Однако что-то в ее лице удержало его от порыва.

— Ужасно, — сказал он, понимая, что бессилен помочь ей, и страдая от этого.

Она тряхнула плечами и гордо выпрямилась.

— Это случилось уже давно. — Вымученная улыбка появилась на губах. — Сегодня мы будем просто Молли и Энди.

Учитывая ее возраст, трагедия не могла случиться давно.

Однако Мередит доверила ему частицу себя. Ее доверие было драгоценным и хрупким. Неловкое словомогло все разрушить, но Кернан не мог промолчать. Внутренний голос твердил: «Спроси ее».

— Скажи мне их имена — дочки и мамы. Пожалуйста!

Он говорил очень тихо.

— Карли, — прошептала она. — Дочку звали Карли, а маму Милисент. Для всех она была Милли.

— Карли, — повторил он, пробуя имя на вкус. — Милли.

Кернан кивнул, понимая, что не должен больше ничего говорить, но нужно хранить оба имени как залог доверия между ним и Мередит.

Искреннее сострадание, с которым Кернан повторил имена ее любимых, принесло Мередит неожиданное чувство успокоения. За последние дни она узнала принца со стороны, позволяющей легко забыть, что рядом с ней самый влиятельный человек страны. Однако она вновь почувствовала его властную ауру, когда услышала, как он произнес «Карли» и «Милли» — как благословение! Она сдержала готовые пролиться слезы.

Мередит ожидала, что нахлынет сожаление, — открывшись, она вновь стала слишком уязвимой. Вместо этого она испытала облегчение, как будто поделила с Кернаном часть тяжкого груза, который до сих пор несла в одиночку.

Она постаралась разобраться, что заставило ее рассказать принцу о Карли и матери. Вполне хватило бы сообщения о том, что она одинока. Был ли это ответ на доверие, которого она требовала от него, или уверенность, что он правильно поймет ее?

В любом случае сейчас перед ней стояла другая задача — заставить принца сойти с пьедестала, если она хочет научить его свободно двигаться в танце.

Сегодня Кернан — не принц, не самый богатый, влиятельный, могущественный человек Чатема, а Энди. Мередит — не женщина, пережившая невыносимую трагедию, а Молли. Они — двое дворцовых служащих, решивших весело провести время.

Она остановила машину на полянке, откуда начинался подъем к самому живописному, по ее мнению, месту острова — Чатемским горячим источникам. Мередит нагрузила принца сумками и корзинками, которые он легко понес вверх по крутой тропинке, петлявшей между высокими душистыми смолистыми кедрами.