Потерянные цветы Элис Харт

По обеим сторонам длинного гладкого шоссе земля томилась от жажды, сухая, как потрескавшийся язык. Однако каким-то непостижимым образом этот странный ландшафт кишел жизнью. Она прямо-таки ударяла Элис в уши: цокающее верещание цикад, изредка – дикий гогот кукабарры. То там, то тут появлялись яркие разноцветные пятна в тех местах, где у подножия эвкалиптов разрослись полевые цветы. У некоторых из деревьев стволы были белые, как сказочный снег, в то время как у других они были окрашены в охру и выглядели такими блестящими, словно были покрыты слоем свежей краски.

Элис зажмурилась. Мама. Не рожденный брат или сестра. Книги. Сад. Стол. Тоби. Папа. Она потерла запястьем левую сторону груди. Открыла глаза. Боковым зрением она увидела, что Джун потянулась было к ней, но, не зная, что сделать, задержала на несколько мгновений руку на полпути, а потом положила обратно на руль. Элис притворилась, что не заметила этого. Это был выход не хуже других. Она сильнее отстранилась от Джун и полностью развернулась к окну. Запустив руку за сиденье, она дотянулась до сумки с книгами, предпочитая игнорировать тот факт, что их прислала Джун, и сосредоточиться на том, что они принадлежат ей. Элис вытянула первую, какую смогла подцепить кончиком пальца, и почти улыбнулась при виде нее. Какое совершенное утешение. Сжав книгу в руках, Элис черпала успокоение из ее крепкой, твердой формы, ее надежных прямых углов, запаха бумаги, манящей истории внутри и плотной обложки снаружи; на ней было изображение девочки, которое Элис рассматривала часами, – девочки с ее именем[8], которая упала в странный и чудесный мир, но все же нашла свой путь домой.

* * *

Джун не отрывала глаз от дороги и крепко сжимала руль обеими руками, боясь того, что может произойти, если она глянет в сторону или ослабит хватку. Она не могла унять дрожь в руках и ногах. Ей бы помог только глоток виски из фляжки в боковом кармане. Но она не осмеливалась. Не сегодня. Не с ребенком в машине, сидящим так близко от нее, что она могла бы дотронуться до него, если бы протянула руку. Элис. Ее внучка, которую она никогда не видела. До сегодняшнего дня. Боковым зрением Джун рассматривала девочку, прижимавшую к груди книгу, словно только благодаря этой вещи ее сердце еще билось. Она согласилась с предложением медсестры сказать, что коробка книг была от ее бабушки. Очевидно, что Элис любила их настолько, что это было бы самым простым способом установить контакт между ними. Сейчас самое главное, чтобы Элис была защищена от любого стресса, – сказала медсестра.

Глядя со своего места на Элис, Джун размышляла, как нелепо было верить, будто ложь может сгладить ситуацию. Она упрекала себя за глупость. Им нужно было просто спокойно сесть и поговорить с ребенком, не болтая ей всякой чепухи. Привет, Элис, я Джун, твоя бабушка. Твой отец – мой… – Джун тряхнула головой, – был моим сыном, которого я не видела много-много лет. Я собираюсь отвезти тебя домой, где ты никогда больше не будешь чувствовать себя в опасности.

Джун моргнула, чтобы сдержать слезы. Может быть, нужно было всего несколько слов. – Мне так жаль, Элис. Я должна была быть матерью получше. Мне очень, очень жаль.

Когда местная полиция постучала у входной двери в Торнфилде, Джун, прежде чем открыть им, скрылась в кладовке, чтобы отпить большой глоток виски из фляжки. Она впустила их, думая, что речь пойдет об одной из Цветов. Вместо этого они сняли шляпы и сообщили ей, что ее сын вместе с женой погибли в пожаре в их доме. Выжили дети – новорожденный сын и девятилетняя дочь. Обоим внукам Джун оказывали медицинскую помощь, а сама она значилась как ближайшая родственница. Она также должна узнать, что Клем был виновен в домашнем насилии над женой и дочерью, в этом уже нет никаких сомнений. После их ухода Джун едва успела добраться до туалета, прежде чем ее вырвало. Ее глубочайшие опасения насчет сына, которые она со страхом вынашивала годами, оказались правдой.