Потерявшая имя

— И еще казачка на облучок? — пошутил Федор Васильевич. — Французы говорят: «Аппетит приходит во время еды». Как я погляжу, твоя подруга не такая уж скромница.

— Если вы ей не поможете, мне придется обратиться к маман.

— Это шантаж, Софи! — погрозил ей граф.

Он пребывал сегодня в благостном настроении, и, казалось, его ничто не может возмутить. Софи давно не видела папа таким. Судя по всему, он получил письмо от графа Семена Воронцова, а уж тот всегда умел поднять настроение отцу. Старый друг оставался ему верен и, несмотря на всеобщий бойкот, всячески старался ободрить и поддержать губернатора.

— Мы ведь с тобой договорились, душа моя, — ласково напомнил Федор Васильевич, — ни слова маман.

— Папенька, вы ведь понимаете, что Елене надо уехать как можно скорее, — смягчила она тон и послала отцу такую нежную улыбку, какой он от средней дочери прежде никогда не удостаивался. — В ростепель будет непросто добраться до Санкт-Петербурга.

— Понимаю, Софьюшка, но достать сейчас почтовую карету… Лошади все мобилизованы… — Он выдержал паузу и снисходительно вздохнул: — Ну что с тобой сделаешь, попробую.

— Спасибо, папенька! — бросилась Софи на шею отцу.

— А вот насчет компаньонки надо крепко подумать, — продолжал он в том же добродушнейшем тоне. Ему льстило, что у него с Софи теперь появился секрет от Екатерины Петровны, ведь средняя дочь всегда была ближе к матери и считалась ее любимицей. — Лишней прислуги, как тебе известно, у нас в доме никогда не водилось. А что, если нам отправить в дорогу мадам Бекар, новую гувернантку Лизы? Пока она путешествует, ты могла бы сама позаниматься с сестрой.

— Боюсь, что отсутствие мадам Бекар может расстроить маман, — с деланым хладнокровием возразила Софья, — она очень ею довольна, и Лиза делает большие успехи под ее руководством. Может быть, отправим мою мадам Тома? А маменьке скажем, что у нее умер родственник в Одессе? Кажется, ее дядя служит у Ланжерона или у самого Дюка Ришелье.

— А как же ты без прислуги, душа моя? — поинтересовался граф.

— Перетерплю как-нибудь, — отмахнулась Софи и, осененная внезапной мыслью, добавила: — Время от времени мне могла бы прислуживать мадам Тибода, если, конечно, Натали не будет против.

— Я поговорю с твоей сестрой, — пообещал отец.

— Значит, решено? Поедет мадам Тома? — еще раз переспросила Софья, и по ее настойчивой интонации граф понял, что этот вопрос для дочери чрезвычайно важен.

— Пусть будет мадам Тома. И передай своей подруге, что она может незамедлительно собираться в дорогу.

Больше всего на свете граф ненавидел волокиту, напротив, его часто упрекали в поспешности и необдуманности поступков. Пословица «Семь раз отмерь — один раз отрежь» была у него не в чести.

Софи вновь горячо поблагодарила папеньку и, выйдя за дверь его кабинета, с трудом перевела дыхание. Дело в том, что их с отцом секрет был ничто в сравнении с той тайной, которую они с матерью хранили вдвоем, не посвящая в нее домочадцев. Мадам Бекар, новая гувернантка Лизы, являлась частью этого коварного заговора. В то время как Федор Васильевич, истинный патриот и поборник всего русского и православного, призывал дворян блюсти чистоту веры, не засоряя ее вошедшими нынче в моду межконфессионными браками, сам того не подозревая, вот уже семь лет жил в таком браке. Екатерина Петровна втайне от мужа приняла католичество и обратила в свою новую веру дочь Софи. Графу даже в голову не могло прийти, что священник церкви Святого Людовика, аббат Серрюг, проповеди которого любит слушать вся Москва, на протяжении нескольких лет исповедует его жену и дочь и приходит к ним в дом для тайного совершения католических обрядов. Православная вера всегда была для графини чуждой. Она не понимала языка богослужений, обряды казались ей, привыкшей к утонченности, дикарскими и наивными и вызывали раздражение. Иезуиты внушили ей, что только католическая вера является истинно христианской, представители же других конфессий обречены гореть в адском пламени. Аббат Серрюг посоветовал Екатерине Петровне взять в дом мадам Бекар, которая должна была подготовить маленькую Лизу для вступления в новую веру.

Вот почему Софи настояла на кандидатуре мадам Тома для путешествия в Петербург. Графиня не пожелала бы даже на сутки лишиться мадам Бекар, и, возможно, тайна раскрылась бы прямо сегодня.

«Еще не время нам открыться, — шептала Софи по пути в свою комнату, — но этот час придет…» Сердце девушки сильно сжалось и заныло, как никогда раньше. «Это убьет отца!» — подумала она, и на глазах у нее выступили слезы, которым она сама удивилась.

Добравшись до спальни, Софи вызвала мадам Тома и приказала шокированной француженке срочно собираться в дорогу.