Потерявшая имя

Они спустились на первый этаж, юная графиня подвела Глеба к массивному ореховому шкафу с застекленными дверцами, распахнула их и торжественно сказала:

— Тебе не надо больше заботиться о словарях. Здесь собраны словари и учебники на тридцати языках. И целая полка, — она провела указательным пальцем по корешкам книг, — посвящена латыни.

— Ах, кузина дорогая, вы…

Чувства захлестнули Глебушку, и он не смог продолжить фразы, но горячее объятье, в которое он заключил сестру, было красноречивее слов. Наверно, никто, кроме маменьки Натальи Харитоновны, не знал, что мальчик способен на такое жаркое проявление любви, и Елена в этот миг подумала, что и в самом деле могла бы заменить ему мать, как просил о том дядюшка. Впрочем, теперь-то ей было ясно, что его мало заботила судьба ребенка, ему нужны были только деньги. Она снова с омерзением представила себя в роли княгини Белозерской.

— Говори мне «ты», — предложила она брату, — раз у нас с тобою уже столько общих тайн. Тебе не хочется спать?

— Совсем нет! Лучше покажи мне еще что-нибудь! — попросил Глеб, и в глазах его загорелись лукавые искорки.

— Но мы здесь с тобой совсем заледенеем! — передернула она озябшими плечами.

— Погоди! Я сейчас! — встрепенулся Глебушка и опрометью выбежал из библиотеки.

Едва он исчез, юная графиня подняла с пола давно примеченный ею смятый клочок бумаги. Это было ее письмо Евгению, писанное в тот самый ужасный день второго сентября. На столе все еще лежало перо с засохшими чернилами, покрытая пылью чернильница была открыта. Не разворачивая письма, она поднесла его к свече. Бумага разом вспыхнула. «Прощай и ты!» — едва сдерживая слезы, прошептала Елена и бросила горящее письмо в холодный камин.

Глеб тем временем добежал до своей комнаты, нырнул в чулан и принялся расталкивать храпящего слугу.

— Архип! Архип! Проснись!

— А? Что? Горим! — завопил спросонья старик и, повернувшись, упал с лежака на пол вместе со своей подстилкой.

— Да нет же, старый дурак! — выругался мальчуган и прошипел ему прямо в лицо: — Говори шепотом!

Архип тряхнул сивой головой и убедился в том, что свершилось чудо. Немой заговорил и начал прямо с ругани! Да и не могло быть иначе, потому как сын — вылитый батюшка Илья Романыч! Старик перекрестился и запричитал:

— Слава богу! Слава богу! Радость-то какая!

— Раздобудь-ка поскорее дров! — приказал маленький князь. — И снеси их в библиотеку!

— Папенька ваш сильно осерчает, коль до него слух дойдет, что дрова расходуются впустую, — попытался воспротивиться приказу Архип. Уж больно не хотелось ему тащить среди ночи дрова в холодную библиотеку, да еще растапливать там отсыревший камин.

— Делай, что говорят! Немедленно! — топнул на него ногой Глеб. — А не то завтра же велю тебя выпороть!

Старик поскреб горстью поясницу, поднялся с лежака и с покорным: «Воля ваша, господин» — поплелся за дровами, думая про себя: «Уж лучше бы сорванец остался немым!»

Вскоре в библиотеке запылал камин, вдоль стен зажглись канделябры. Брату с сестрой стало необыкновенно уютно и тепло в этой доселе мрачной комнате. Устроившись у огня, они разговорились, и Глебушка признался Елене, что его в основном интересуют книги по медицине.

— Отец говорил мне, — припомнила она, — что лучшие книги по медицине арабские и китайские, но некоторые из них переведены на немецкий и французский.

Они снова поднялись на верхний этаж, юная графиня сама отыскала переводные книги и положила их на стол, рядом с «Ядами и противоядиями».

— Только они тебе еще не по силам… — вздохнула она.

Каково же было ее изумление, когда Глебушка, открыв одну из книг, начал бегло читать вслух по-немецки. При этом у него был вид ребенка, который жаждет похвал со стороны взрослых и, как любой ребенок, ищет любви. Елена не удержалась и, вновь прижав мальчика к груди, расцеловала.

Манипуляции старого Архипа с дровами не прошли незамеченными для Евлампии, которая в ту ночь никак не могла уснуть на мягкой перине в комнатах Бориса, ворочаясь с боку на бок. Карлица выследила слугу и застала его врасплох как раз в тот момент, когда брат с сестрой находились на верхнем этаже.

— Да ты что, старый черт, — рассмеялась она, — последний ум себе отморозил, что ли?

— Я-то ничего себе не отморозил, — недовольно проворчал старик и указал пальцем наверх, — а вот юный господин с молодой госпожой уже цельный час о книгах толкуют! Середь ночи, будто оглашенные!

— Вот как?! — удивилась и в то же время обрадовалась Евлампия. То, что Елена крепко сдружилась с одним из братьев, вполне соответствовало ее планам. — Поставь-ка самовар! — приказала она Архипу. — И принеси его прямо сюда, да так, чтобы ни одна живая душа не прознала!

— И ты, матушка, с ними заодно? — неодобрительно заметил старик и, безнадежно махнув на карлицу рукой, поплелся за самоваром, на ходу громко зевая, почесывая спину и посылая проклятия едким чуланным клопам.