Потопленная «Чайка»

— А дальше вот что... — прервал он наконец мучительное для меня молчание. — Раз уж она доверилась тебе, то надо оправдать ее доверие, помочь, вызволить из беды. Ведь это и есть наша задача, дорогой! — искоса взглянув в мою сторону, решительно заключил он.

Разумеется, я сам знал все, что он говорил. Но мне почему-то казалось, что именно в этом случае я бы не смог открыто взглянуть в глаза Раисе. А начальник не отставал:

— Пойдешь к ней и расскажешь обо всем.

Легко сказать: пойди и расскажи! Хотя, если говорить прямо, то такова уже наша профессия — мы не возводим по кирпичику новые дома, не перебрасываем мосты через реки, не прорываем каналы в пустынях. Наше дело оберегать жизнь и души людей. А я рассуждаю: идти — не идти, сказать — не сказать...

Мне вдруг очень захотелось увидеть Раису. Я ведь в ответе за ее судьбу. И может быть, в эту минуту ей трудно без меня, она ждет, а я...

На дороге показались наши сотрудники. Труп убитой положили в кузов оперативки. Начальник смотрел на молодую женщину, безвременно распрощавшуюся с жизнью, в глазах его затаилась грусть. Потом обратился ко мне:

— Ты только что с дороги и устал, но сам понимаешь, горячему следу нельзя дать остынуть. Повидал бы Очиаури, может, и сообщит он что-нибудь интересное.

— Готов выполнить ваше задание, — не задумываясь, ответил я. — Времени терять нельзя...

—. Денег у тебя достаточно? — деловито поинтересовался начальник, словно иного ответа и не ждал.

— Немного найдется...

— Ну, так поторапливайся. Постарайся найти и других очевидцев, кроме Очиаури. А Пиртахия соберет сведения о личности Кантакузен в городе. — Начальник спросил у шофера, хватит ли ему бензина до Пасанаури, и пожелал мне счастливого пути.

...Солнце стояло еще высоко в небе, когда наш «фордик» свернул с шоссе на широкий проселок и подъехал к одноэтажному каменному дому. Стройная молодая женщина отогнала мохнатую овчарку, которая выглядывала на дорогу, положив на плетень лапы. Потом хозяйка гостеприимно распахнула калитку.

Я спросил Тедо.

— Муж вернулся на рассвете и теперь спит. — Женщина пригласила войти, а сама не стала дожидаться, пока я выйду из машины, повернулась и, подобрав подол длинного платья, пошла к дому.

Скоро на пороге показался и сам хозяин — молодой чернявый парень в накинутой на плечи кожаной куртке и серой войлочной шапке на голове. Медленно спустился он во двор, поглядывая в мою сторону. Видно, как ни всматривался, не мог узнать нежданного гостя. Остановившись возле калитки, парень поздоровался, снова оглядел меня с ног до головы и, улыбнувшись, сказал:

— Пожалуйте в дом, не то люди увидят, что я своих гостей у калитки держу, засмеют потом.

Войдя в тенистый двор, я направился прямиком к навесу. Хозяин уговаривал и шофера воспользоваться его гостеприимством. Я выглянул на улицу и объяснил хозяину, что мы очень торопимся и наше дело не терпит отлагательства. Тотчас же оставив шофера, он молча, не задав ни одного вопроса, прошел к навесу. Я уселся на низкой трехногой скамеечке, хозяин по моему знаку устроился рядом. Смущенно взяв предложенную мною папиросу, Очиаури наконец решился спросить, кто я и по какому делу. Узнав, что я следователь угрозыска, он потер лоб, потом коротко сказал:

— Слушаю вас...

— Я сделал такой крюк, потому что уверен: вы нам можете помочь, — сказал я, когда мы оба задымили папиросами и хозяин немного пришел в себя.

— Человек должен помогать человеку, иначе и жить не стоит, — с достоинством ответил Очиаури, сдерживая распиравшее его любопытство и стараясь скрыть его от меня. — Скажите, ради чего вы проделали дальний путь?

— Меня интересуют все подробности вашей вчерашней поездки.

Удивленно взглянув на меня, он растерянно усмехнулся и переспросил:

— Вчерашней поездки?

— Да. Вы ехали ночью на двуколке, не так ли?

— Точно так. Я уже миновал Дидубе, когда меня настигла темнота. Но что именно вас интересует?

— Мы хотим узнать об одной женщине. Она пропала без вести... — Я не хотел говорить об убийстве, чтобы не насторожить его, не отбить охоту говорить.

— Почему вы спрашиваете о ней у меня? — удивленно и даже обиженно сказал он, не переставая, однако, улыбаться.

— Послушайте, — неторопливо продолжал я, — женщина, о которой я вас спрашиваю, вышла вчера под вечер из дому и не возвращалась. Один из ее знакомых сообщил нам, что видел ее поздно вечером идущей по Военно-Грузинской дороге. — Я подчеркнуто хладнокровно, с видимым равнодушием осмотрел свою папиросу и стряхнул пепел. — Родные этой женщины подняли такой трезвон, как будто с их дочерью могло бог весть что случиться. — Я вздохнул и пожал плечами. — Скорее всего она где-нибудь с милым сейчас скрывается, а мы должны, как ищейки, по свету рыскать. — Я понизил голос и добавил: — Что поделаешь, такова наша служба...

Хозяин приблизил ко мне лицо и, заглядывая в глаза, спросил:

— Она шла пешком?

— Да, по нашим сведениям, пешком. Ее сопровождал неизвестный мужчина.

— Не помните, как ее звали?

— Зинаида.

Тедо, услыхав это имя, подскочил и, не давая себе отчета, забормотал: