Читаем Потопленная «Чайка» полностью

С большими предосторожностями прошел я половину пути, — продолжал Тория. — В лесу было спокойно. Слегка подмораживало. Вскоре, выйдя на тропинку, я разглядел небольшую усадьбу. Это был дом лесника, обозначенный на моей карте. Владельца дома я никогда не видел, но знал о нем многое. Знал, какой у него характер, какая у него семья, какое хозяйство, кто он по происхождению. Мне было известно, что он был убежденным сторонником большевиков и всячески помогал им. Мне следовало обойти этот дом стороной. Но раз уж я немного отклонился от пути, почему бы не использовать случай, благо, было темно и я мог незаметно подойти к дому. Я осторожно приотворил калитку. Небольшой дворик был расшит тенями ветвистого дуба. Посредине колебалась большая вытянутая тень. Я проследил взглядом, откуда она падает, взглянул наверх, и по спине у меня словно холодные струйки пробежали: на ветви дуба, освещенный светом луны, покачивался труп. Это был бородатый мужчина средних лет. Он страшно глядел на меня вытаращенными глазами. К ногам была привешена дощечка с надписью. Я подошел ближе, прочел, что было там написано, и не отдавая себе отчета в том, что делаю, направился к дому. Поднялся по лестнице и налег на дверь.

— А что было написано на дощечке? — быстро спросил Дата.

— «Большевик». Больше ничего.

— Хм... Ну, дальше, дальше.

— Дверь поддалась. В комнате было темно. Остановившись на пороге, я перевел дыхание. И тут передо мной метнулась какая-то фигура.

Я схватился за револьвер, засветил фонарь и двинулся навстречу донесшемуся шороху. Луч фонаря вырвал из тьмы фигуру женщины. Она, видимо, хотела выпрыгнуть в окно: обеими руками держалась за ставни и пыталась влезть на подоконник. Застигнутая врасплох, она оглянулась и смотрела на меня испуганными заплаканными глазами. Я смотрел на нее как зачарованный. Это была молоденькая девушка лет восемнадцати-девятнадцати. Ее коротко остриженные вьющиеся волосы блестели в тусклом свете фонарика, будто золотые стружки. Я тотчас узнал ее: видел ее как-то раз в Ставрополе, и с тех пор ее образ постоянно преследовал меня. И вот судьба так неожиданно свела нас вновь. Так это дочь повешенного лесника?! Радость от неожиданной встречи, жалость, сострадание к беспомощной девушке переполнили мою душу. Я сделал к ней шаг, но крик девушки остановил меня.

— Не подходи! — Она сорвала с груди медальон на золотой цепочке и со страхом и ненавистью бросила его мне. — Больше у меня ничего нет. Возьми.

Я поднял медальон и тихо сказал:

— Успокойся! Не бойся меня. Я не враг тебе.

Она недоверчиво смотрела на меня. Я спрятал револьвер в карман, протянул ей медальон и подошел ближе. Девушка отодвинулась в угол, опасливо поглядывая на меня.

— Ты не веришь мне? Ну что же, тогда я уйду, не буду тебя тревожить, — я положил медальон на стол и сделал два-три шага к двери, хотя ноги не подчинялись мне. Я знал, что не найду в себе сил забыть эту женщину. Как быть? Разве я могу сейчас думать о личной жизни? Идет смертельная борьба, я каждый день рискую жизнью... Разве сейчас время для любви? И в то же время в душе моей разгорался такой огонь, что я готов был забыть свой долг, свои обязанности, лишь бы она была со мной. Я вышел во двор. Я был в смятении, мне хотелось немного побыть одному, чтобы подумать над случившимся. Я погасил фонарь и вдруг услышал тихий, робкий голос девушки:

— Не уходи, не оставляй меня одну!


Мне, сироте, едва исполнилось четырнадцать лет, когда старик дядя отдал меня в московский кадетский корпус. С тех пор я не знал, что такое близкая, родственная душа. Я вырос, возмужал, но о возвращении в Грузию никогда не думал. После смерти дяди, одинокого вдовца, никого у меня не осталось на родине. Мне никто не был близок, меня никогда не волновали чужие горести. Все было для меня трын-трава. Мне и в голову не приходило, что может быть по-другому. И вот эта девушка пробудила не знакомые мне до сих пор чувства — я понял, что испытываю необходимость в близком человеке.

Я вернулся в дом. Она стояла у открытого окна, опустив голову. Бледный свет луны играл в ее волосах.

— Оставаться здесь опасно, скоро рассвет, эти проклятые могут прийти снова, — предостерег я ее, хотя отлично знал, что наши люди не могли оставаться по эту сторону реки. Большевиков же, которые должны были появиться здесь к утру, ей нечего было бояться. Девушке, видимо, еще не было известно, что белые оставили правый берег и что станицу Лабинскую снова заняли большевики.

— Короче говоря, ты обманывал бедняжку, — проговорил Дата, взглядывая на мерцающий фонарь.

— Выходит, так. Но без всякого злого умысла. Напротив, я желал ей счастья и благополучия и хотел, чтобы именно я стал для нее человеком, несущим это счастье.

— Значит, ты лгал ей для ее же блага? Очень благородно, господин офицер, — усмехнулся Дата.

Тория помолчал немного, потом, хмуро поглядывая на шкипера, продолжал свой рассказ:

— Девушка приблизилась ко мне, взяла меня доверчиво за руку и сказала:

— Ты прав, они и в самом деле могут прийти утром. Что же делать?

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже