Потопленная «Чайка»

— Я знаю, что вы живете у нас не по своей доброй воле. Может быть, я могу помочь вам?

Глава восемнадцатая

ПОПАЛАСЬ ПТИЧКА В КЛЕТКУ

Начальнику особого отряда Тория нужно было проявить на новой должности не только способности, но и усердие. Возможностей для этого у него было больше чем достаточно, только успевай разворачиваться. Среди населения росло недовольство. Даже жители, сторонившиеся политики, роптали, доведенные меньшевиками до крайности. Измена революционной России, сотрудничество с белыми генералами, борющимися против Советской власти, постоянные раздоры с соседними народами, нескончаемые экзекуции почти в каждом уголке республики — все это вызывало раздражение и возмущение.

Хотя меньшевики не могли снабдить белых генералов военным обмундированием и продуктами, помощь, которую они оказывали врагам революции, была весьма существенной. Кубанским белогвардейцам через территорию Грузии отправлялись керосин, пушки, винтовки и снаряды, завезенные еще в царское время на русско-турецкий фронт. Представитель белого генерала Деникина проводил в Грузии мобилизацию: бывших офицеров царской армии посылали на Кубань и Северный Кавказ. С молчаливого согласия англичан, хозяйничавших в Грузии, он самовольно передавал деникинскому правительству заключенных большевиков.

На народное движение меньшевистское правительство отвечало террором, но задавить его не могло. Много крестьян, участников восстания, бежало в лес. После первого поражения большевистские организации ушли в подполье, законспирировались и стали почти неуловимыми.

...Особый отряд не отдыхал ни днем, ни ночью. Новый начальник Тория редко спал в своей постели. С оружием в руках носился по заподозренным в симпатиях к большевикам деревням и чинил расправу.

— Еще немного — и раздавим большевиков. Наш враг будет скоро предан земле, и тогда... счастье грузинского народа обеспечено!

— Каждый грузин должен не жалеть себя ради будущего... Все личное сейчас должно быть позабыто!

Тория верил, что большевики будут разгромлены в России. Ждал, меняя изорванные от усердной работы плетки. Но своим личным счастьем и благополучием поступаться не желал. Он не мог забыть Марию Сабуру, во сне и наяву она стояла перед его глазами.

Обманутый в своих надеждах, он много раз пытался вырвать любовь из своего сердца. Но все старания были напрасны — сердце не подчинялось разуму. По его указанию Арачемия внес в агентурное дело «Потопленная «Чайка» такие сведения, что жизнь Дата повисла на волоске, а Мария и ее друзья были объявлены опаснейшими шпионами красных. Велся усиленный поиск. Агентурная сеть особого отряда пришла в движение.

Скоро все уездные и городские отделения включились в поиски «шпионов, засланных красными».

Многие села Абхазии обшарил Арачемия, но беглецов будто земля поглотила, их никто не видел, они исчезли. «Продолжать искать их на территории Абхазии было бы напрасной тратой времени», — заключил следователь, и начальник с ним согласился.

Теперь у Арачемия наполовину уменьшилось работы, и он с удвоенным рвением взялся за дело Дата и его матросов. Раз уж группа Марии ускользнула из рук, то дело Дата Букия он хотел провернуть так, чтобы слава о нем — Арачемия — дошла до Тбилиси.

Всех матросов, кроме Дата, он допросил уже по несколько раз. Пытался поймать их на чем-нибудь даже незначительном, хотя бы на одном неосторожном слове. Но как ни старался, с какой стороны ни подходил к ним, — напрасно. Матросы показывали одно и то же. Опытный особоотрядчик скоро понял, что матросы не шпионы, что они прорвались сквозь огонь гражданской войны и вернулись на родину. Может быть, Мария и ее друзья были случайными их спутниками? Может быть, Тория преследует их не из политических соображений, а руководствуется какими-нибудь личными интересами?

Оставалось вызвать на допрос шкипера. Ловкий следователь держал себя при первой встрече с Дата сочувственно, говорил вежливо, внимательно слушал. Со стороны могло показаться, что беседуют хорошо расположенные друг к другу люди.

Арачемия понравился шкипер, его прямота, мужественная непоколебимость, его детская наивность. Но личная симпатия нисколько не мешала ему вести следствие к намеченной цели.

Шкипер рассказал обо всем, что в действительности произошло с ним и с экипажем «Чайки».

— Что за законы у вас? Ехали на родину, а угодили за решетку! — громко возмущался Дата.

Арачемия сочувственно улыбнулся ему и сказал:

— Если все это так, тогда тебе не о чем беспокоиться.

После первого допроса Дата вернулся в камеру обнадеженный.