Потопленная «Чайка»

Ованес приложил палец к губам и зашипел, как гусь, испуганно оглянувшись по сторонам: не слышит ли кто.

Юноша понял, что у отца ничего не добьется, и обратился к матери, но тоже напрасно. И от нее не узнал ничего толком, хотя был уверен, что отец своих дел от нее не скрывает. Если б Ованес не держался так таинственно, может быть, зародившиеся в душе Вагана сомнения скоро рассеялись бы. Но сейчас он убедился, что тут есть какая-то тайна. Какая же? Может быть, они агенты особого отряда? Нет, их слишком много для одной плантации.

Быть может, это шпионы, и их сочли нужным временно держать подальше от многолюдного города?

Дни шли за днями, задача оставалась нерешенной.

Ваган исподтишка наблюдал за Марией. Эта красивая и энергичная девушка почему-то ни разу не ходила к ребятам ни на плантацию, ни в сарай, хотя они наверняка хорошо знают друг друга. В свободное время она и Парамзима уединялись и подолгу о чем-то шептались. Ваган часто видел девушку в слезах.

Однажды ночью явился Сигуа. Привез Марии сладостей и обувь. После ужина о чем-то долго говорил с ней и Ованесом. Ваган прислушивался, но говорили так тихо, что он не разобрал ни одного слова.

Скоро Марию навестил Дзаргу. Как и Сигуа, предпочел явиться ночью и не интересовался ни Васей, ни Митей.

Глава семнадцатая

УСПЕХ

На граничащей с Абхазией Кубани армия белогвардейского генерала Деникина развила наступление против большевиков, оттеснила их к югу и продвинулась к границам Грузии.

Деникин поставил себе целью захватить Кубань, а действующие здесь красные отряды оттеснить к Черноморскому побережью и уничтожить, пока они не превратились в грозную силу.

На первых порах белый генерал достиг значительного успеха: занял Екатеринодар и начал наступление в направлении Новороссийска и Туапсе.

Войска меньшевистской Грузии прорвались на Кубань и повели наступление на большевиков. Таким образом, красные отряды очутились меж двух огней. С юга на них наступали меньшевики, а деникинские полки вели наступление то с севера, то с востока.

Но загнать красные части в западню не удалось. Оставив Новороссийск, большевики двигались к Майкопу, из Майкопа наступали на Армавир, возвращались оттуда и снова не давали покоя врагу смелыми маневренными действиями между Туапсе и Новороссийском.

Весной 1918 года в большей части Абхазии власть перешла в руки большевиков, хоть в ней и действовали отборные части меньшевистской «народной гвардии». Были созданы Советы. Но регулярные войска меньшевистского правительства нанесли ряд поражений плохо вооруженным красным отрядам. Летом снова вспыхнуло восстание, но было безжалостно подавлено. Против меньшевиков восстали даже абхазские дворяне, но правительственные войска быстро смяли сопротивление их малочисленного отряда.

Власти чрезвычайно обеспокоились. Измена абхазских дворян явно говорила о том, что надежная опора правительства Жордания начала распадаться. Началась чистка «народной гвардии» от «подозрительных лиц». Проверялся аппарат особого отряда. Активизация большевистских организаций на территории Абхазии особенно остро поставила вопрос о начальнике особого отряда. Правительственная комиссия отстранила его от работы и отозвала в Тбилиси.

Подобрать нового начальника для карательного органа, — опоры меньшевистской власти, — было не так-то просто. Новый начальник должен был иметь опыт борьбы против большевиков, но выдвигать на такую должность кого-нибудь из местных не стоило. Нужен был чужак, у которого в этом крае не было бы ни родственников, ни друзей, ни близких, чтобы он мог без колебаний опускать на непокорную голову карающий меч меньшевистского «правосудия».

И человек, у которого не было в Абхазии ни родственников, ни друзей, ни знакомых, человек, опытный в делах разведки и контрразведки, безжалостный и предприимчивый, нашелся. Это был Георгий Тория.

Приняв особый отряд, Тория развернул бурную деятельность, чтобы показать свою преданность и свои способности. Одновременно он принялся за поиски «подосланной большевиками тройки», хотя интересовал его, конечно, лишь один член этой тройки — Мария Сабура.

Каждого осведомителя Тория поочередно вызвал в свою конспиративную квартиру. И наряду с другими заданиями раздал фотографии Марии Сабура, предупредив, что она скрывается в мужской одежде. Обещал большое вознаграждение тому, кто сообщит ее местонахождение.

Побывал у Тория и Ованес. Выслушав задание нового начальника и увидев фотокарточку Марии, он чуть было не сказал: «Да ведь она у меня!», — но вовремя вспомнил предупреждение Сигуа: «Если тебе не надоело жить, об их пребывании у тебя не должна знать ни одна живая душа», — и будто кто-то зажал ему рот. От Тория не ускользнуло это легкое колебание, и он подозрительно спросил:

— Тебе знакома эта девица?

— Удивительно, как она похожа на сестру моей жены, — солгал Ованес и улыбнулся.

— Как фамилия твоей жены? Откуда она?

— Тбилисская армянка, по фамилии Казарянц, — спокойно ответил он.