Потопленная «Чайка»

...Стоял солнечный октябрьский день. На корме три моряка грелись на солнышке и негромко разговаривали. Один из них, совсем юный, держал на коленях и латал рваную рубашку. Это был плечистый, узкий в бедрах, смуглый паренек с кудрявым чубом. Он беспокойно таращил черные, как ежевика, глаза, часто оглядывался на оконце каюты и что-то шептал. Потом натянул на бронзовое тело рубашку и снова обратился к товарищам:

— Если никакой войны не будет, почему русские корабли снялись из всех турецких портов? А мы что? Будем сидеть здесь, сложа руки, пока не упрячут под замок?

— Ты прав, Пантэ, прав, — вступил в разговор пожилой моряк с длинными седыми усами, свисающими на подбородок. — Поработали на чужбине, теперь подумаем о возвращении домой. Подумаем об этом сейчас, пока турок не надел на наши шеи ярмо.

— Я, если помнишь, вовсе не хотел сюда ехать, а ты не соглашался со мной, Дианоз. И потом я не мог отказать Дата, — сказал седоусому сидящий рядом с Пантэ молодой моряк, усердно точивший на плоском морском камне нож-бебут. — Так что домой вернуться я бы не отказался и на второй день. Только как вот уйти сейчас? Это ведь от Кара-Хасана зависит. Шхуна-то его, а не наша. Если война на носу, Хасан наш враг. Что же он, подарит нам свою шхуну, что ли?

Парень попробовал острие бебута на рукаве бархатной куртки и вложил его в ножны, отделанные разноцветным перламутром.

Из каюты вышел Дата, подсел к матросам.

— Ну, выкладывайте, о чем тут спорите, что решаете.

— Многое нужно решать... — вздохнул Дианоз и нерешительно замолк.

Дата отлично понимал, о чем шла речь.

— Незачем вешать нос, этим делу не поможешь!

Дианоз, уставившись в палубу, проговорил:

— На небе такие тучи, вот-вот поднимется ветер.

Но ясно было, что не ветер, конечно, а что-то другое, более серьезное беспокоит моряков. Дианоз завершил свою мысль:

— Горе нам, если не вылезем из этого залива и нас похоронят в чужой земле.

«Я не ошибся, их беспокоит то же, что и нас с Антоном», — обрадовался шкипер.

— Помнишь, Дата, что сказал Кара-Хасан, когда назначил тебя шкипером «Чайки»?

— Что?

— Он сказал: «Я не вмешиваюсь в дела шхуны, ваш хозяин Дата». Так и было всегда. Ты был для нас и братом, и другом, и командиром. И сегодня, когда приближается опасность, на тебя все наши надежды. Ты уже спас однажды наше судно, выручил нас из беды. Помнишь, как это было?

Дата задумался. Он припомнил тот случай, о котором говорил Дианоз. Дата тогда плавал рулевым на самом большом двухмачтовом судне Кара-Хасана. Считалось, что это судно водит сам Кара-Хасан, но на самом деле все делал Дата, старый турок заботился только о фрахтах.

Был конец ноября...

День стоял такой жаркий, будто еще не кончилось лето.

Двухмачтовое судно, нагруженное бочками с вином, вышло из Сухуми и направилось в сторону Поти. Попутный ветер быстро гнал его в море.

Был полдень, когда судно оставило слева от себя Сухумский маяк, напоминающий белого рождественского деда, и направилось в открытое море. Хасан вышел из каюты на палубу. С кружкой в руке он подошел к бочке с чистой водой, внезапно согнулся, громко застонал и упал на палубу.

Моряки обступили хозяина. Примчался Дата. Потерявшего сознание Хасана внесли в каюту, растерли грудь, обрызгали холодной водой, попытались влить чачу[7]. Но Хасану так свело челюсти, что ему не смогли раскрыть рта.

Дата поручил уход за больным Антону и повернул судно обратно в Сухуми.

Когда шхуна пришла в Сухумский порт и матросы выбросили якорь, больного снесли на берег и из восьми моряков семеро сошли сопровождать его. Врачи признали острое воспаление слепой кишки и срочно сделали больному операцию. После операции матросы, пожелав хозяину скорого выздоровления, отправились в город поесть.

Ресторан «Колхида», к которому двинулись наши моряки, находился в центре города, рядом с базаром. Славившийся своим вином и отлично приготовленными грузинскими блюдами, ресторан привлекал множество посетителей. Работающие на торговых судах грузинские моряки любили приходить сюда. В тихом подвале «Колхиды» они чувствовали себя свободно.

Когда матросы с «Чайки» входили в ресторан, осеннее солнце скрылось за темной тучей. По мостовым промчался вихрь пыли, крутившийся столбом и застилавший небо. Погода менялась.

Дата повел товарищей в один из уютных кабинетов «Колхиды».

Ужинали они долго. Много пели, шутили и веселились.

Когда после кутежа вышли на улицу, небо было затянуто черными, как вороненая сталь, тучами. Сильный ветер рвал цинковые кровли домов.

Дата молча остановился в дверях «Колхиды». Потом резко обернулся, встревоженно крикнул товарищам: «Скорее, может быть, еще успеем!» и бегом бросился к набережной. Остальные молча последовали за ним. Всем было ясно значение короткого приказа. Никто не мог с уверенностью сказать, что успеют. Разъяренное море ревело, билось о каменную набережную.