Поцелуй ангела

В сравнении с Шарнелл, Даррелл казался вполне благополучным. Ему было двадцать. В тюрьме не сидел. Оружия не хранил. С бандами не связывался. Из всех своих знакомых он выглядел самым добропорядочным.

Однако у него не было столько зеленых бумажек, сколько у них. А чтобы сравняться с ними, приятели советовали ему плюнуть на почасовую работу, за которую он то и дело брался, но быстро терял. Они зашибали за день больше, чем он за две недели. Но Даррелл продолжал вести такую жизнь, из-за чего многие обитатели квартала считали его простаком и неудачником. Последним его местом работы был магазин «Хоум депо»[33] на 23-й улице, но его выгнали и оттуда, когда он забыл отмыть пол от краски, которую пролил в одном из проходов. Жил Даррелл с матерью. Помогал возиться с племяшками. Подрабатывал грузчиком в нескольких компаниях, размещавших свои объявления в газете электронных объявлений «Крейгслист».

Сегодняшняя «Оптимо» с начинкой из марихуаны появилась благодаря наличным, полученным за работу от одного знакомого. Он называл этого парня Джеком, хотя понятия не имел, как того зовут на самом деле.

Примерно год назад Джек объявился в их квартале с диктофоном и начал расспрашивать про местные банды. Большинство людей над ним смеялись или шарахались от него, но Даррелл увидел свой шанс. Он сказал Джеку, что будет с ним разговаривать, только чтобы никто об этом не знал. Они время от времени встречались на площади Томпкинса. Даррелл говорил с ним и уходил с наличными в кармане.

Он считал этого человека копом, однако Джек никогда не просил назвать имена. Напротив, просто сидел и слушал, как Даррелл объяснял ему разницу между настоящими крутыми бандюками и малолетними засранцами-подражателями. Разнообразные группировки — «Кровники», «Калеки», «Мара Сальватруча», «Парни Сент-Джеймса» — дрались не за территорию, как в «Вестсайдской истории». Поскольку многоквартирные дома и клубы возникают теперь чуть ли не еженедельно, территориальные войны сошли на нет. Зато начались другие. За крэк. За марихуану. За экстази. За героин. В округе можно найти любой наркотик. С появлением новых кварталов или клубов рынок рос, создавая новые поводы для разборок.

Но иногда рассказы Даррелла не касались банд и наркотиков. Он говорил о жизни в районе. Жизни улиц. Просто жизни. Джек продолжал платить ему, и Даррелл даже заподозрил, что тот педик.

А месяцев восемь назад Джек куда-то запропастился. Появился он лишь вчера утром и предложил другое задание. На этот раз работа предстояла серьезнее, чем просто разговоры, но и денег он посулил гораздо больше.

Дело было не вполне законным, но Джек уже понял по рассказам Даррелла, что парень не слишком разборчив. Просто не попадался по-крупному. Насколько представлял себе Даррелл, у полиции и так дел по горло. И пока он держится подальше от наркоты, оружия и банд, — будет жив и свободен.

Обыскав Джека и не обнаружив у него микрофона, Даррелл выполнил поручение в точности, как было велено, и при встрече на площади Томпкинса передал заказчику все необходимое. Но что-то было не так. Похоже, Джек не поверил, что Даррелл передал ему все, хотя тот повторял это тысячу раз. Даже когда Даррелл отдал ему пистолет, купленный специально для этого задания, как и хотел Джек. Словно он знал гораздо больше, знал, что Даррелл припрятал кое-что для себя.

Да и хрен с ним, решил Даррелл, снова затягиваясь. Подумаешь, какая-то кредитка. Этот мужик небось малолетних мальчишек растлевает. Он ни за что не раскусит Даррелла. Никто и никогда не мог это сделать.

Глава 31

Леон Симански жил на первом этаже разноуровневого двухквартирного дома в Квинсе. Минут двадцать Роган и Элли наблюдали за зданием.

— Честное слово, — призналась Элли, — каждый раз, когда я попадаю в Асторию,[34] мне на ум приходит Арчи Банкер.

[35] Мой отец обожал этот сериал. По вечерам смотрел повторы, хотя видел их раз по пять. Ему и в голову никогда не приходило, что его дочь будет устраивать засаду в тех местах, где снимался фильм.

— А у нас дома любили «Джефферсонов».[36] Я как раз подумал, когда ты упомянула Арчи Банкера, что наверняка господин Джефферсон был бы рад унести ноги из трущоб Арчи Банкера. «Мы двигаемся вверх, переезжаем в Ист-Сайд».

— Я никогда не знала слов этих песен. Кажется, одна из них, которую пели Арчи и Эдит, начиналась так: «Свари трусливую сороконожку».[37] — В обычной ситуации Элли не стала бы утомлять другого человека своим ужасным пением, но решила, что для глупых песенок из сериалов можно сделать исключение. — А в песне из «Джефферсонов», как мне казалось, была такая строчка: «В жалкую квартиру на небеса-ах».[38]

— Сейчас это можно счесть расизмом.

— О, а в «бридже»…

— В песне из «Джефферсонов» был «бридж»?

— У меня брат — музыкант. По-моему, там было что-то вроде: «Запри пирог лимонный в кухне, пчелы не жужжат на гриле».[39]

— Это чертовски грустно.

— А что ты хочешь? Мне пять лет было. О, смотри-ка, — Элли постучала по торпеде. — Что-то происходит.