Поцелуй герцога

— Нет, это… — Ему пришлось выждать несколько секунд, чтобы ледяная рука, сдавившая его сердце, чуть отпустила. — Это был змей няни. Ее звали Дилис. Она любила яркие цвета и смех. Она была родом из Шропшира.

— Как Риггл?

— Я забыл, что вы его уже видели. Да, она была его дочерью. Не знаю, как он смог простить меня.

Оливия ласково и пристально поглядела на него.

— Уверена, прощать было нечего. Сколько лет было вашему ребенку?

— Пять, — хрипло прошептал герцог и откашлялся. — Сейчас Альфи было бы уже десять.

— Альфи? — Улыбка преобразила лицо Оливии. — Мне нравится это имя.

— Его назвали в честь моего отца: Альфингтон Годдард Брук-Чатфилд. Правда, я называл его Альфи, к полному недоумению моей матери. Это прозвище дала ему Дилис, она была с ним с самого рождения. И… — он помолчал и спокойно закончил, — до самого конца. Они утонули. И моя жена тоже.

Оливия нежно обняла его за шею. Потом опустила руку и перешла на ветку, на которой стоял Куин. На мгновение он испугался, но ветка оказалась прочной. От близости Оливии его мысли путались.

— Мне очень жаль, — прошептала она.

— Да, — неловко ответил он. Неужели нельзя было подобрать подходящих слов, рассердился он на себя.

Ее губы легко коснулись его.

— Руперт видится с отцом каждый четверг с двух до трех часов. Мне кажется, вы виделись с Альфи чаще.

— Я не мог оставаться в стороне. — Куин оперся спиной о ствол дерева, одной рукой обняв Оливию за талию, а другой крепко держась за ветку над головой. — С той самой минуты, как я увидел его… Я просто не мог оставаться в стороне.

Оливия хотела что-то сказать, но Куин прервал ее быстрым поцелуем.

— Только не говорите, что он в лучшем мире, — ледяным тоном произнес он. — Или что мне повезло быть с ним. Или что он ангел. И я встречусь с ним, когда пройду через райские врата.

— Разве есть нужные слова?

Куин задумался.

— Возьмите меня?

Оливия рассмеялась, и туча в его душе начала рассеиваться.

— Коротко и ясно. Тогда лучше я промолчу. — Она обхватила его лицо ладонями и поцеловала. И этот поцелуй был лучше всех утешений, которые он слышал за свою жизнь.

Куин больше не мог говорить.

Ее пальцы скользнули в его волосы, распуская стянувшую их ленту.

— У вас всегда была эта белая прядь или они поседели от горя?

— С самого рождения. Наверное, я был самым странным ребенком, когда-либо появлявшимся на свет в Кенте.

Пальцы Оливии уверенно поглаживали его волосы, словно делали это постоянно. Нет, это невозможно.

Куин откашлялся.

— Я знаю, вы выходите замуж за маркиза. — Ему казалось, будто кончики пальцев горят от прикосновения к ней.

Оливия замерла. Она не шевелилась, но он понял, что она вот-вот сделает шаг назад, поэтому крепче обнял ее.

— Оливия! Мы же на дереве.

— Нам надо спуститься.

— Минуту. Если бы вы не выходили замуж за этого маркиза, — прошептал он ей на ухо, — я бы поменялся с вами местами.

— Что?

— Прижал бы вас к стволу дерева и…

— Не говорите так! — вскрикнула Оливия. — Я же не акробат, который может…

— Может что?

— Вы сами знаете.

— Неужели эта же самая женщина рассказывала за столом лимерики? — Куин с трудом сдерживал смех. Новое, пьянящее ощущение.

— Лимерики всего лишь длинные шутки. Я запоминаю их, потому что они выводят мою мать из себя, и это позволяет мне сохранять самообладание. А теперь давайте слезем с дерева. Если бы мать сейчас увидела меня, то пришла бы в ярость.

— Моя бы тоже, — спокойно ответил Куин, и его рука скользнула ниже по ее спине.

— Не надо!

Его пальцы замерли в сантиметре от роскошного изгиба ее тела.

— Прошу вас. — Его голос звучал необычайно хрипло, и в обычной ситуации это бы смутило Куина, но только не сейчас. Его губы скользнули по ее щеке, коснулись мочки уха. — Оливия Литтон, вы всегда будете моей любимой спутницей, когда мне придется лазить по деревьям.

— Полагаю, я ваша единственная спутница в этом деле, — ответила она, шутливо хмурясь. — А теперь я хочу вернуться на твердую землю.

— Стойте! Я спущусь первым. — Герцог спрыгнул на нижнюю ветку. Поднял голову, и его охватило приятное предчувствие. Оливия не шевелилась, и он подался назад, чтобы увидеть ее лицо.

— Вы ведь собираетесь смотреть на мои ноги?

— Мне нравятся ваши ноги, — честно ответил он. — И если я не стану на них смотреть, то не сохраню вас от падения.

Оливия фыркнула и быстрее, чем мог предположить Куин, спустилась к нему. Ветка качнулась, и он протянул руку к ней, потерял равновесие и рухнул, пролетев вниз сквозь два ряда ветвей и сильно ударившись о землю.

В глазах потемнело, и боль была невероятной, Куину казалось, что он не может дышать.

— Боже! — услышал он крик, — Куин, прошу вас, не умирайте! Зачем я это сделала? — Оливия уже успела спуститься на землю. — Прошу вас, дышите! Вы дышите?

Куин дышал. В этом он был уверен, потому что каждый вдох приносил адскую боль. Он с трудом удержал готовые сорваться с языка ругательства.

Оливия принялась ощупывать его грудь. И хотя от боли мысли притупились, Куин мгновенно закрыл глаза. Ни один мужчина в здравом уме не станет мешать женщине. По крайней мере, в этом случае. Он бы предпочел перестать дышать, чем остановил Оливию.