Поцелуй меня сейчас

Взгляд Кингсли преследовал меня до сих пор. Иногда мне снилось, как он прижимает меня к холодной стене и целует до тех пор, пока мои губы не начинают пульсировать. А иногда – как он обхватывает своими большими руками мою шею и сжимает до тех пор, пока я не проснусь с криком. Двух лет оказалось недостаточно, чтобы забыть о случившемся, и я не была уверена, что следующие два года что-либо изменят. Но я надеялась на это. Каждый божий день.

Я судорожно выдохнула, расправила плечи и направилась в кабинет директора Бертона. Каждый шаг эхом отдавался от каменных стен. Кабинет находился в этом же крыле и был настолько огромным, что в нем без проблем могла бы жить семья из восьми человек. Над темными створчатыми дверями красовался герб «Бертон Агнес Холла»: две скрещенные шпаги, а над ними – корона.

– Директор Бертон?

Я постучала и тут же вздрогнула: что-то с громко стукнулось о дверь, а затем послышалось картавое «Войдите!» Осторожно надавив на дверную ручку в форме львиной головы, я заглянула внутрь. Директор Бертон, стоя у открытого окна в полном охотничьем облачении и с винтовкой наизготове, заорал:

– Сейчас, Брэмстон!

Что-то зажужжало, и директор Бертон спустил курок. Раздался выстрел, и у меня костяшки пальцев побелели от того, как крепко я вцепилась в дверную ручку. В следующую секунду что-то разбилось.

– В яблочко, сэр! – послышалось снизу.

– Я и сам вижу! Сделаем небольшой перерыв, – рявкнул директор Бертон, после чего перекинул винтовку через плечо и обернулся. – Что вы здесь делаете, девушка? – гаркнул он, глядя куда-то мимо меня, словно опасаясь, что я пришла не одна и у меня за спиной притаился целый батальон девушек.

Я откашлялась и заставила себя войти в кабинет.

– Сэр, я принесла вам документы, которые вы просили.

– Документы? Какие документы? – рассеянно буркнул Бертон, моргнул и так молниеносно вскинул винтовку, что я в ужасе пригнулась. – Я сказал, что у нас перерыв, Брэмстон! – проорал Бертон и выстрелил.

Мои барабанные перепонки неприятно задрожали. Что-то плюхнулось с неба.

– Это голубь, сэр! – раздалось снизу.

– Вот оно что! В таком случае отнесите его на кухню! – крикнул Бертон.

Я снова откашлялась, пытаясь привлечь его внимание. Директор Бертон угрюмо хмыкнул.

– Ты все еще здесь, Эйва!

– Ева, – поправил я.

– Будь здорова! Итак, что у нас здесь? – Просмотрев принесенные мной бумаги, он хмыкнул и потер руки. Видимо, директор был удовлетворен. – Спасибо, девушка, вы свободны.

Я уже собралась уходить, как вдруг заметила на его столе одну бумагу. Это была заявка, которую я подала еще в конце лета и которую он, очевидно, использовал в качестве подставки для своего кофе. Если, конечно, судить по красующимся на бумаге бесчисленным коричневым кругам.

– Еще одно дело, сэр!

Прижимая к левому глазу монокль, директор Бертон недовольно хрюкнул.

– Выкладывайте, но давайте повразумительнее, чем этот Брэмстон. Напомните мне привлечь кого-то другого к стрельбе по тарелочкам.

– Разумеется. А спросить я хотела, не могли бы вы все-таки взглянуть на проект женского туалета?

– Что?

– Проект переоборудования туалетов на втором, третьем, четвертом и пятом этажах. Я подавала заявку.

Бертон нахмурился и выдвинул верхний ящик стола.

– Заявка? Какая заявка? И зачем вам новые туалеты?

Глубоко вздохнув, я наклонилась вперед и вытащила из-под чашки с кофе свою замызганную заявку.

– Вот, сэр. Я знаю, что в школе не так много девочек. Но с девяностых годов, когда в «Бертон» стали принимать и девочек тоже, никаких изменений сделано не было, и поэтому сейчас во всей школе один женский туалет – на первом этаже. А это значит, что, в зависимости от того, где у нас урок, нам порой приходится бегать через все здание. Иногда мы из-за этого опаздываем на занятия. Например, из кабинета астрономии до туалета почти пятнадцать минут. Мы просим переоборудовать некоторые из неиспользуемых комнат.

– Еще туалеты? Чтобы краситься и заниматься прочими глупостями? – спросил он тоном, в котором можно было бы услышать сарказм, но директор Бертон был абсолютно серьезен.

– Чтобы мы не описались в штаны по пути из кабинета астрономии в единственный женский туалет, сэр, – ответила я тем же тоном.

– Насколько я знаю, школьная форма предусматривает юбки.

– Верно подмечено, сэр. Заявку на ношение брюк, особенно зимой, я подала еще в январе прошлого года.

– Что говорит по этому поводу президент совета?

– Он уже поставил свою подпись под всеми необходимыми бумагами. Мы ждем только вашего согласия, сэр.

Бертон хмыкнул.

– Я обсужу это с мистером Голдбергом.

– Когда, сэр? Если хотите, я поговорю с Декстером прямо сейчас…

– Как только найду время, – перебил он меня. Его взгляд блуждал по оконному стеклу, пока он протирал свой монокль. – Брэмстон! Вы снова стреляете? – крикнул он.

Снизу донеслось приглушенное:

– Нет, сэр!

– А почему нет? Кто позволил вам бездельничать?

Он повернулся ко мне.

– Вы свободны, Эйва. – Затем он проворно – для своих почтенных ста двадцати лет – вскочил с кресла, выхватил винтовку и взревел: – Пли!

Раздался хлопок.