Поцелуй негодяя

Новая квартирантка появилась вечером, когда уже вернулся с работы Мишка, и даже Петька забрел с улицы. Стало весело и многолюдно, но просторная кухня по-прежнему вмещала одновременно всю компанию. Получалось, после всех подселений здесь еще оставалось свободное место.

Глухой ночью, когда все заснули, Лена, непонятным образом появившаяся в волшебном теремке одетой в домашний халатик Веры, на кухне рассказала Воронцову о печальных обстоятельствах своей жизни.

13

Федька долго казался ей безопасным и удобным. Женатый на высокомерной богатой красотке, он обожал представлять себя властелином чужих судеб. Он купил квартиру специально для амурных целей и принялся усиленно искать в ночных клубах и ресторанах наиболее подходящую обитательницу этого эротического гнездышка. Но нашел случайно: Лена на своей «девятке» сама двинула его «мерин» в задний бампер на светофоре. Она обмерла от страха и долго отказывалась выйти на улицу, хотя Федька стучал ей в боковое стекло настырно и бесцеремонно. Он действительно собирался учинить шумную разборку, но когда хорошенько рассмотрел до смерти перепуганную водительницу, сменил гнев на милость и даже принялся ее утешать. Вместо полноценного наезда получился в конце концов ресторан, где галантный кавалер накрыл поляну по полной программе, желая произвести максимально возможное в сложившейся ситуации впечатление.

Лена жила с родителями в двухкомнатной квартире и мечтала об отдельном жилье, как другие мечтают о сказочном счастье. Самостоятельная жизнь и казалась ей пределом мечтаний. Казалось – будет своя квартира, придет и все остальное. В жизни ей встречались парни, готовые много и эффектно рассказывать о пылком желании осыпать всеми мыслимыми благами, но на деле все они отделывались мелкими безделушками, не стоящими даже беглого упоминания. Федька показался ей самым перспективным из всей линейки ухажеров с самого начала. Едва убедившись в отсутствии у него желания стереть ее в порошок, Лена превратилась в само очарование, робкое и нежное на людях, но теряющее от волнения дар речи наедине с избранником.

У нее действительно был легкий логоневроз, доставивший ей немало унизительных мгновений во времена учебы. В ситуациях, требующих нервного напряжения, она начинала как бы судорожно вдыхать воздух между словами и произносила некоторые из них лишь после двух-трех попыток. Потом Лена повзрослела и обнаружила, что мужчинам нравится ее едва заметное заикание – со свойственным своему племени самомнением они относили эту особенность ее речи исключительно на свой счет, принимая за проявление восторга по их адресу. Она никому не рассказывала о школьных страданиях у доски и о том, что острое желание поскорее избавиться от раздражающего собеседника также приводит к упомянутому эффекту. В итоге заикание придало ей шарма и индивидуальности, выделило из общей шеренги девиц на выданье и позволило даже такую роскошь, как возможность выбора лучшего из нескольких претендентов на ее внимание. Через несколько недель после знакомства Федька поселил Лену в своей явочной квартире, и она впервые в жизни, по простоте душевной, оставила работу и ощутила себя свободной.

Месяца не прошло, как роковая ошибка была ей осознана. Она оказалась рабой чужой квартиры, как Аладдин в волшебной лампе. Каждый день, в любой момент, Федька мог позвонить или заявиться лично и объявить, что тогда-то и тогда-то им нужно быть там-то или там-то, либо наоборот – принять на квартире неких нужных людей. И Лена должна была вскакивать и исполнять волю хозяина волшебной лампы. Чаще всего он заскакивал на несколько часов днем, поскольку отпроситься у жены на ночь далеко не всегда получалось. Она оказалась богаче своего мужа и занималась импортом испанских вин в подаренной отцом фирме, никогда не обращаясь к благоверному с вопросами и просьбами о помощи, тем более финансовой. В свою очередь, Федька со своим бизнесом держался особняком и не посвящал супругу даже в самые общие вопросы, а она ими и сама не интересовалась.

– Останься, – говорила иногда Лена, наблюдая, как он натягивает брюки, собираясь отправиться вечером домой.

– Не могу, Тигрица, – виновато отвечал Федька. – Анаконда живьем сожрет.

Он применял зоологические титулы без запинки, часто сочиняя новые, и считал такую способность положительным качеством.

– Ну и брось ее. Зачем с Анакондой жить, тем более, если ты ее боишься.

– Не могу, Ленусик. Меня ее отец в порошок сотрет. Он у нее знаешь, какой живоглот? В два счета меня из дела выбросит. Ему всего и делов-то – шепнуть пару слов нескольким нужным людям.

– Зачем же ты с ним связался?

– Затем, что, пока я женат на его дочери, он шепчет нужным людям совсем другие слова.

– Тебе не противно?

– Жизнь есть жизнь, чего уж тут трепыхаться. Лисичка моя, – он гладил ее по головке и целовал в лоб, – человек очень немногое может один, без других людей, более сильных и жестоких.

– Так бросай этот дурацкий бизнес, займись тихим и спокойным делом.