Поцелуй негодяя

В ожидании жильцов хозяин прошелся дозором по своим владениям, обдумывая планы их размещения. Гостиную отдавать не хотелось – там стоял телевизор, а в кабинете не было телевизионного кабеля. С другой стороны, привести незнакомую женщину прямиком в спальню значило сразу же растоптать ее морально. Наверное, ей придется надавать ему пощечин и гордо удалиться. А он останется при своей выгоде, но без изрядного куска человеческого достоинства. Если перетащить комп и музыкальный центр в гостиную, их придется водрузить на круглый обеденный стол за неимением другого места, и комната примет совершенно нежилой вид. К тому же, выделенка капитально подведена к законному местонахождению компьютера – нужно отодрать кабель с коробом от плинтуса и бросить на пол в гостиной? После нескольких минут подобных рассуждений Воронцов вдруг вывел умозаключение о нежелательности вторжения посторонних людей в его маленький мир, но поспешил развеять нелепую мысль. Отступать некуда – Рубикон перейден. Но подленькие мысли возникали одна за другой: в спальне стоит гардероб со всеми его вещами: брюки, рубашки, джинсы, костюмы, куртки на разные времена года и пальто. Нужно будет стучаться к чужим людям, чтобы до них добраться? В кабинете есть бельевица, по крайней мере здесь можно обойтись без совместного владения. Единственным плодом всех приложенных к решению проблемы умственных усилий стал отказ от любых перестановок. Осталось только усталое ощущение внезапного переселения в коммунальную квартиру. Даже хуже – там нужно делить только кухню и санузел.

После часового ожидания звонок в дверь раздался неожиданно. Воронцов погремел замками и открыл дверь с чувством холодного разочарования в собственных благих намерениях. На лестничной площадке стояла загадочная женщина, рядом с ней возвышался на полголовы подросток. Последний всеми силами демонстрировал свою непричастность к происходящему: смотрел в сторону с безразличным видом.

– Здравствуйте, – смущенно сказала женщина. – Наверное, нам пора представиться: Вера Ивановна Заманина. А это мой сын, Петя.

– Очень приятно, – с некоторым усилием произнес скучный, но гостеприимный хозяин. – Вы уже знаете, что я – Сергей Михайлович Воронцов. Проходите, пожалуйста.

Жильцы вошли, и только теперь благотворитель осознал факт отсутствия у них каких-либо вещей. Кажется, утром их тоже не было. Озадаченный и насторожившийся, Воронцов нашарил в калошнице гостевые тапки и выложил их перед новыми обитателями квартиры. Те молча переобувались, а владелец апартаментов с деланным безразличием поинтересовался:

– Что же вы без вещей?

– Да знаете, как-то так получилось, – невразумительно пояснила ситуацию Вера Ивановна. – Вещи остались в квартире у мужа. Немного странно, конечно, но все произошло спонтанно, я сразу не подумала. Так что, мы пока налегке. Куда нам пройти?

– Пожалуйста, по коридору направо. А вот здесь у нас удобства, – кивнул Воронцов на двери ванной и туалета. Подросток Петя угрюмо прошаркал тапками в гостиную, мать двинулась за ним. «Стесняются сразу туалет занять», – подумал Воронцов и проследовал за квартирантами, обдумывая дальнейшие действия.

Уже вечерело, солнце низко лежало на соседних домах, а их тени протянулись на весь двор, раньше времени создавая впечатление сумерек. Гостиная, как и вся квартира, выглядела патриархально: большая люстра с матерчатым абажуром, древняя мебель из резного дерева: книжный шкаф, сервант, комод, диван, большой круглый стол в центре, прямо под люстрой. Напротив дивана, у противоположной стены, стояло не менее древнее пианино, с двумя подсвечниками на медных кронштейнах. Возможно, не медных, а бронзовых – Воронцова никогда не занимала мысль об установлении истины в столь несущественном вопросе. Четырехметровые потолки могли бы придать карликовый облик стандартной советской мебели, но эта, историческая, высилась здесь испокон веку, созданная еще и для больших пространств, и зрительно уменьшала размеры огромного помещения, позволявшие гостям свободно и не толкаясь танцевать между диваном и столом. Нынешний хозяин квартиры лично знал людей, которых облик квартиры приводил в угнетенное состояние духа, но сам он жил здесь с детства и не представлял никаких изменений в обстановке. Наоборот, пугался любой робкой мысли о них. Время застыло здесь с дедовских времен, всечасно напоминало о них и создавало связь с прошлым, какая редко у кого сохраняется в эпоху перемен.