Поцелуй негодяя

– Вера Ивановна, я пойду к себе, надо еще поработать, – объявил Воронцов. – Не буду вам больше мешать, располагайтесь здесь поудобнее. Постельное белье – в нижнем ящике комода и в спальне, в гардеробе. В комоде – банные полотенца и халаты, вы хозяйничайте здесь, я не буду мешать.

Он удалился в кабинет с чувством выполненного гуманитарного долга и ощущением неловкости. Казалось, события развивались странным, противоестественным путем. Словно родители опять насильно познакомили его с одной из их избранниц на роль невестки, а он снова оказался в нелепом положении жениха поневоле – боится обидеть родителей решительным протестом, но одновременно страшится проявить недостаточно отчуждения, чтобы раз и навсегда отвадить благовоспитанную дочь из хорошей семьи, наивно полагающую, будто он так же мечтает о брачных узах, как и она.

Спустя короткое время из-за плотно прикрытой двери стали доноситься звуки шагов, недовольное бурчание подростка и командный голос его матери, шум воды в ванной и туалете – постояльцы осваивали предоставленное им пространство и тем самым привносили толику умиротворения в душу своего благотворителя. Ситуация принимала обыденный оборот, оставляя в прошлом отпечаток чрезвычайности и непонятности. Воронцов засел за компьютер и до поздней ночи шерстил Интернет – не ради удовольствия, а для денег.

3

Проснулся он по обыкновению днем и, лежа в разложенном кресле-кровати, некоторое время напряженно прислушивался. То-то получится номер, если постояльцы уже исчезли, прихватив с собой часть хозяйского имущества. Издали донесся звон и дребезжание упавшей крышки от кастрюли – видимо, новое статус-кво все же сохраняется. Воронцов встал, потянулся, зевнул, крякнул и с заспанным лицом отправился проведать свою кухню. Там его с некоторым смущением встретила Вера Ивановна, в его фартуке, возле его плиты.

– С добрым утром, Сергей Михайлович. Простите, я у вас тут расхозяйничалась.

– Добрый день. Ничего страшного, не переходить же вам вместе со мной на ночной образ жизни. А какие возможности вы тут изыскали?

– Гречку у вас нашла, кашу сварила. Будете?

Разговор завязался сам собой: о том, где что лежит, где что купить, как что лучше хранить и о прочих вещах, которые интересуют только людей, занятых обеспечением физической возможности жить для тех, кто подобными приземленными темами не интересуется. Воронцов умылся, поел, и приспело время для разговора.

– Сергей Михайлович, – с некоторым смущением начала Вера Ивановна, – я позвонила мужу насчет вещей, но он не желает со мной разговаривать.

– То есть?

– Трубку бросает.

– Что значит «бросает трубку»? Это ведь ваши вещи?

– Да, наши.

– Ваши и мужа?

– Да нет же, мои и сына. Мы с ними приехали.

– И зачем же вашему мужу понадобились женские и детские вещи?

– Да не нужны они ему. Так просто, в позу встал.

– Он чего-то от вас требует?

– Да нет, ничего. Просто общаться не желает.

– Дикая ситуация. Извините, не хочу влезать в ваши дела, но ваш избранник ведет себя весьма странно. Милицию, что ли, нужно привлекать?

– Да нет, – испугалась Вера Ивановна, – зачем милицию? Я думаю, он успокоится через какое-то время. Просто мне неудобно вас дальше стеснять. Потерпите еще денек-другой?

– Пожалуйста, оставайтесь. Ничего страшного. И все равно – никогда не мог понять, каким образом люди умудряются соединять судьбы с неописуемыми подлецами.

– Не надо, вы его совсем не знаете.

– Зато достаточно знаю о нем. Хотите сказать, он правильно сделал, выгнав вас на улицу посреди ночи в чужом городе?

– Нет. Но все равно, со стороны трудно судить. У нас с ним столько всего разного было.

– Все-таки вы гнете к тому, что сами виноваты.

Воронцов никогда и нигде не выступал с какими-либо заявлениями по женскому вопросу, феминизмом не интересовался и не делил женщин на категории. Бизнес-леди в собственном «лексусе» и уборщица в магазине представляли для него одно и то же: женщину с присущими только ей заморочками. Разумеется, хозяйка дорогого авто представляла больший интерес с материальной точки зрения, но одновременно давала и больше шансов на позорное поражение. Ходок имел определенные способности, но шансов на успех с птицами высокого полета никогда не имел. Воронцов не видел разных женских характеров, он видел во всех один и тот же характер с одними и теми же чертами, только в разных случаях разные особенности выпячивались или затирались, в зависимости от воспитания и прочих жизненных обстоятельств. Нынешняя нестандартная гостья вроде бы проявляла признаки врожденной жертвенности, но ночлег себе и отпрыску она все же обеспечила, без денег и в первую же ночь.

– Я не говорю, что сама во всем виновата. Только знаете, когда семья рушится, совсем невиновных среди супругов не бывает.

– Послушайте, Вера Ивановна, – начал было Воронцов.

– Извините, Сергей Михайлович, называйте меня по имени, пожалуйста. А то можно подумать, будто вы с какой старушкой разговариваете.

– Пожалуйста, мне не трудно. Давайте тогда просто на «ты», я пока тоже в старики не вышел.

– Хорошо. И мне не трудно. Вы что-то говорили?

– Так мы перешли или не перешли?