Поцелуй обмана

Лишь малый остаток уцелелМалый остаток от целой земли.На протяжении трех поколенийОни испытывали и судили,Отделяя чистейших от тех,Кто все еще смотрел в сторону тьмы.– Священное писание Морригана, том IV

Я прогуливалась по Терравину, помахивая перевязанными бечевкой свертками, которые держала в каждой руке. Один для меня, другой для Паулины. Сегодня я отправилась в город одна: хотела вольно, неторопливо побродить на улицам и переулкам, а с такой легкой поклажей я могла управиться и без Отто.

На постоялом дворе все было приведено в порядок, и Берди сама предложила взять выходной и провести его по своему усмотрению. Паулина по-прежнему проводила дни напролет в Сакристе, так что я отправилась одна и с вполне определенной целью. Конечно, я мечтала, чтобы от кавы не осталось и следа, но это не означало, что пока она не сойдет, я обречена ходить в рваных брюках, тяжелых юбках из плотной ткани и блузках с длинными рукавами. Сейчас от кавы оставалась только часть узора на плече, в котором не было и намека на принадлежность к королевскому роду и на обряд обручения. Останется ли она навсегда или, наконец, исчезнет – я больше не желала, чтобы моя одежда от этого зависела. Я чувствовала потребность обновить свой гардероб срочно, не медля ни дня.

Я спустилась к докам, где воздух наполняли запахи соли, рыбы, мокрой древесины и свежей краски из такелажных мастерских. Этот крепкий, бодрящий запах вызвал у меня улыбку и мысль о том, что я успела полюбить Терравин, полюбить даже его воздух.

Мне вспомнились слова Гвинет: Терравин не рай, Лия.

Конечно, в Терравине хватало своих проблем. И без напоминаний Гвинет было ясно, что здесь не все идеально. Но в Сивике несвобода чувствовалась в самом ее спертом, удушающем воздухе, атмосфера отдавала подозрительностью и напряжением, будто кто-то бдительно выжидал, готовый в любую минуту схватить тебя и сломить. Здесь же, в Терравине, воздух был просто воздухом, а запахи просто запахами. Этот город никого не брал в заложники, никого не удерживал насильно – и это читалось в лицах горожан. Они чаще улыбались, приветствовали вас взмахом руки, охотнее приглашали в свои лавки попробовать что-то, обменяться шуткой или новостью. В этом городе царили непринужденность и легкость.

Паулина справится со скорбью о Микаэле. Ей нужно смотреть в будущее. Мы будем помогать ей – Берди, Гвинет, я и, конечно, сам Терравин, ее любимый город, ее дом. Лучшего места для нас нельзя было выдумать.

Сегодня, накануне первого дня празднеств, всюду слышались молитвы поминовения – моряки напевали их, вытягивая сети, драя палубы, крепя паруса. Любимые строки того или другого поминовения естественно вплетались в будничный труд, и та песнь, что возникала при этом, тронула мое сердце так, как никогда не трогали храмовые песнопения. Хлопанье парусов над головами, зазывные крики торговок рыбой, вопли крачек над волнами, рынды на дальних судах, устроивших перекличку, миг затишья, вновь нестройный перезвон, крик, смех, молитва, шуршащие взмахи метлы, свист брошенной веревки – все это сливалось в единую песнь, непостижимым магическим образом отзывающуюся в моем существе.

Верные, верные,Тянем! Вира помалу!

Чистые сердцем, чистые разумом,Священный Остаток, благословенные свыше,          Камбала! Окунь! Бычки! Кефаль!Звезды и ветер,Дождь и солнце,     Выжившие, избранники, Священный Остаток,День избавленья, свободы, надежды,     Крути лебедку! Вяжи канат!

Верные, верные,Благословенные свыше,          Солнце и небо, рыба и чайки,          Возвысьте голос,               Воспойте песнь!Морриган ведет насПо милости богов,          Свежая рыба! Морская лисица! Тунец! Треска!

     Конец скитаниям, через долину наш путь,               С якоря сниматься! Ставь паруса!Морриган благословеннаВо веки веков.

Я свернула в тихий проулок, оттуда на центральную улицу, оставляя в воздухе позади себя многоголосую песнь. «Во веки веков», – шептала я, по-новому прочувствовав поминовения, воспринимая собственный голос как часть чего-то нового, что я, возможно, когда-то смогу понять.

Ты не уйдешь от меня, теперь не уйдешь.

Я оглянулась, ища того, кто произнес эти странные, замогильные слова, так не вязавшиеся с остальным разноголосьем – но увидела только вид на залив. Морской бриз унес звуки.

– Красавица, подходи! Не желаешь ли корону к празднику?