Поцелуй обмана

Я удивленно уставилась на нее. Такой живой и небезразличной я не видела подругу вот уже две недели.

– Бездельник сегодня не изволил явиться. Он пропадает каждый раз, как добудет монету-другую.

Паулина начала было расспрашивать о повязке, но я схватила ее за руку и потащила к кровати, чтобы показать корзину. Мы сели рядом, и только тогда я заметила, что белый шелковый платок исчез с ее головы, а золотистые волосы рассыпались по плечам во всем блеске и великолепии.

– Твой траурный платок, – только я сказала я.

– Надо жить дальше, – объяснила Паулина. – Я сделала для моего Микаэля все, что могла. А теперь пришла пора заботиться о другом. И первой моей заботой, похоже, будешь ты.

Я обняла ее и крепко прижала к себе. Я стараясь не показать, что вот-вот заплачу, а просто держала любимую подругу в объятиях, пока, наконец, она не отстранилась, подозрительно всматриваясь мне в лицо.

– С тобой все в порядке?

После долгих недель тревоги плотину прорвало – слова хлынули из меня неудержимым потоком.

– Ох, Паулина, как я соскучилась. Мне так тебя не хватало. Ты – это все, что у меня есть. Теперь ты – моя семья. А ты угасала на глазах, была такая бледная, такая печальная. Я боялась, что ты никогда уже ко мне не вернешься. А потом ты только плакала и молчала, плакала и молчала. Молчание… – я остановилась, прижав пальцы к губам и стараясь унять дрожь, – молчание было хуже всего. Я боялась, что ты прогонишь меня, что ты винишь меня за Микаэля.

Теперь уже Паулина бросилась ко мне, обняла, и мы обе расплакалась.

– Я никогда не винила тебя, – всхлипывая и заглядывая мне в глаза, говорила она. – Но горе есть горе, Лия, оно берет свое. Я над ним не властна. И знаю, что еще долго буду горевать, но сегодня в Сакристе… – она помолчала, вытирая слезы, – сегодня я кое-что почувствовала. Что-то шевельнулось внутри. Здесь.

Паулина взяла меня за руку и прижала к своему животу.

– Я поняла, что настало время готовиться к жизни.

Ее глаза блестели. Сквозь всю боль я разглядела в них надежду – и радость. У меня сдавило горло. Впереди лежал путь, который ни одна из нас не могла себе представить.

Улыбнувшись, я вытерла щеки.

– Мне надо кое-что тебе показать.

Я поставила корзину между нами и сдернула салфетку, открыв толстую пачку морриганских банкнот – тот самый небольшой сверток, который был призван подбодрить меня. Но я не сомневалась, что брат меня поймет.

– Их привез Вальтер. Это деньги Микаэля. Он сказал, что Микаэль оставил записку с просьбой передать их тебе, если с ним что-нибудь случится.

Паулина одним пальцем потрогала толстую пачку.

– Так много за первый год службы?

– Он умело распоряжался своими сбережениями, – сказала я, не сомневаясь, что Паулина безоговорочно поверит рассказу о любой хорошей черте в характере Микаэля.

Она вздохнула, и грустная улыбка осветила ее глаза.

– В этом весь Микаэль. Мне это поможет.

Я схватила ее за руку.

– Мы все тебе поможем, Паулина. Берди, Гвинет, я – мы все…

– Они знают? – перебила Паулина.

Я покачала головой.

– Нет еще.

Но мы обе понимали, что рано или поздно Паулине придется сказать. Иная правда не хочет оставаться тайной.

Глава двадцать восьмая

Расскажи мне еще, Ама. О тепле.

О том, что было раньше.Тепло пришло, дитя, не знаю откуда.Мой отец повелел, и оно настало.Твой отец был богом?Был ли он богом? Казалось, что был.Он выглядел, как человек.Но был сильным сверх меры,Его знание казалось безграничным,Он не знал страха,А его могущество…Я поведаю тебе историю, дитя,

историю о своем отце.Однажды, давным-давно, жил человек,великий, как боги…Но даже великие могут трепетать от ужаса.Даже великие могут пасть.Последний завет Годрель

Заря украсила небо розовой сахарной глазурью, и солнце начало свое восхождение на гору. По обе стороны дороги толпились люди – весь Терравин высыпал, чтобы посмотреть процессию, открывавшую святые дни. Над толпой висела тишина, исполненная благоговения, как если бы сами боги стояли среди нас. Как знать, может быть, они и стояли.

Праздник Избавления начался. На дороге стояли десятки женщин, девушек, девочек, старых и юных, одетых в лохмотья. Они держались за руки, готовые возглавить шествие.

Все Первые дочери Терравина.

Берди и Паулина были среди них.

В Сивике такую же процессию из года в год возглавляла моя мать – наверное, возглавляет и сегодня. В такой же процессии из года в год шла и я, в нескольких шагах от мамы, потому что мы с ней были Первыми дочерьми королевства, благословенные более прочих, наделенные самым могущественным даром.